Фельдмаршал должен умереть

— А что — появились какие-то подозрения? — поспешно поинтересовался Бургдорф, опасаясь, как бы адъютант Гиммлера не повесил трубку.

— Появились. Выезжать следует завтра же. И завтра же всё должно произойти. Таково решение.

— Завтра. Почему завтра? — проворчал Бургдорф. — С чего вдруг такая поспешность?

— Вам потому и поручили выполнение этого задания, генерал, что считали, будто вы не склонны задавать лишние вопросы.

— А кто вам сказал, что они лишние? — незло возмутился генерал.

Брандт был всего лишь полковником, и всего лишь адъютантом Гиммлера, а не фюрера, как он, Бургдорф. Так почему же он позволяет себе такие вольности? Но дело даже не в субординации. Бургдорфу вдруг показалось, что в самом стремлении Гиммлера вести с ним переговоры через своего адъютанта уже заложена измена. Зачем адъютанту знать то, чего знать ему принципиально не положено?

— В Теннинхеме, — не стал вступать в полемику полковник, — в казармах полка ваффен СС, вас и генерала Майзеля будет ждать гауптштурмфюрер Вольке с четырьмя бронетранспортёрами, с которыми он поступает в ваше полное распоряжение.

— Хотите сказать, что у Роммеля в имении свой собственный гарнизон?

— Бронетранспортёры Вольке — это, скорее, некий скромный фельдмаршальский эскорт, нежели меры предосторожности. Однако Роммель может что-то учуять, и тогда кто знает, как он поведет себя, этот несостоявшийся полководец.

— Это вы так решили, что Роммель — несостоявшийся полководец? — наконец-то отомстил ему генерал.

— Не задумываясь, доложу рейхсфюреру СС, что к выполнению приказа фюрера вы готовы, — ничуть не смутился полковник.

— Важно докладывать об этом, не задумываясь, — решительно одобрил его намерение Бургдорф, отлично понимая, что в случае отказа лично для него гестапо вряд ли станет жертвовать ценнейшей ампулой с каким-то там малиново-жасминовым привкусом. Заставят удовлетвориться банальной порцией свинца из собственного «вальтера». — Кстати, позволю себе один деликатный вопрос, полковник…

— Сегодня у нас с вами все вопросы — деликатные, — подбодрил его адъютант Гиммлера.

— Что неоспоримо. Рейхсфюрер сейчас у себя?

— Да… однако не обещаю, что немедленно смогу связать вас. Более того, не думаю, что рейхсфюрер СС пожелает обсуждать какие-либо проблемы, связанные с приказом, полученным вами лично от фюрера.

«Вот как?! Уже…»приказ, полученный лично от фюрера»? — уловил генерал важный для себя нюанс. — Едва придя в себя после совещания у Гитлера, вождь СС уже пытается устраниться от последствий того, что вскоре должно произойти в Герлингене! А ведь не исключено, что его примеру последуют все остальные: Борман, Кейтель, да и сам фюрер. Всем вдруг захочется остаться в стороне, так что в итоге Германия будет знать только одного злодея, палача Роммеля — генерала Бургдорфа!».

— Вы уверены в том, что он не пожелает обсуждать какие бы то ни было вопросы, связанные с делом фельдмаршала?

— Прошу великодушно простить меня, господин генерал, но Утверждать я позволяю себе только то, в чём абсолютно уверен.

А что вас, собственно, тревожит, Бургдорф? Ведь всё уже оговорено.

— Не всё, далеко не всё. Для меня, например, важно знать, как вести себя в той ситуации, когда известный нам с вами человек откажется принять желательное для фюрера решение. Например, имею ли я право арестовать его и доставить в Берлин?

— Разве такой вариант не обсуждался?

— Нет, — отрубил Бургдорф.

— Досадное упущение. Прежде всего ваше… упущение, — конкретизировал адъютант рейхсфюрера СС, недовольно посопев в трубку. Он прекрасно понимал, что такое — сунуться сейчас с подобным вопросом к шефу. — Странно, что такая деталь операции до сих пор не обсуждалась, — проворчал он и попытался сказать ещё что-то, однако Бургдорф эту его попытку пресёк:

— Мы тянем время, полковник.

— Понимаю, господин генерал. Попытаюсь доложить о ваших тревогах рейхсфюреру. Я позвоню вам через несколько минут, постарайтесь находиться поблизости от аппарата. Кстати, почему вы не задали этот вопрос лично фюреру? — неожиданно всполошился Брандт.

— Не представлялось возможным.

— Я плохо понимаю, что скрывается за подобными ответами, — отрубил Брандт.

— Это потому, что вам слишком мало приходилось общаться с фюрером, а уж тем более — обсуждать такие сложные вопросы, как тот, о котором идет речь.

— Но вы хотя бы пытались задавать интересующий вас вопрос?

— Нет.

— Рейхсфюреру очень важно будет знать это.

— Не уверен. Гиммлер присутствовал при обсуждении судьбы фельдмаршала, но вопрос его ухода тоже не затрагивал. По всей видимости, так и не решился.

— Не следует делать подобные выводы, — с суровостью в голосе предупредил его полковник. — У нас с вами нет для этого оснований.

— Что неоспоримо, — пробормотал генерал свою любимую фразу, которая не раз помогала ему избегать осложнении в самых конфликтных ситуациях.

— Ладно, ждите, господин генерал, ждите…

18

…Выслушав начальственное рычание Скорцени, фон Шмидт понял, что это уже даже не намек и не словесная угроза. Это уже — в буквальном смысле «за шиворот, и мордой в окопное дерь-рьмо».