Фельдмаршал

И он устремился в погоню за беглецом. Под ним был жеребчик, сильный, выносливый, и он стал догонять беглеца. Видя, что Густав вот-вот настигнет его, воришка бросил украденное и своего коня, метнулся в лес и скрылся. Густав подобрал свою сумку, проверил, всё ли в ней на месте, и не стал дальше гнаться за мошенником.

На день Андрея Первозванного он добрался до Фалуна, небольшого городка далекарлийцев. День был праздничный, ярмарочный, шумный. И он, поддаваясь всеобщему веселью, воспрянул духом после неудач последнего времени и вот этой очередной измены слуги… Тут же на ярмарке он купил себе круглую шляпу и короткую с рукавами фуфайку из толстого сукна, переоделся, обрезал себе волосы, чтобы походить на обычного далийского крестьянина. Купив ещё топор, он вскинул его на плечо и пошёл, как прочие работники, искать себе работу.

Ему повезло. За дневную плату он договорился в одной деревеньке молотить зерно в житнице у крестьянина.

Но вскоре он покинул эту мызу и пошёл искать более надёжное место.

Хотя уже была середина декабря, но лёд на реках и озёрах ещё не везде был крепок. И в одном месте, переходя по льду реку, он провалился под лёд… С трудом выкарабкавшись из воды, он, весь мокрый, пустился бегом, чувствуя, как дубеет на морозе его мокрая одежда, моля Бога, чтобы хватило силы добраться до какой-нибудь мызы, понимая, что в этом его спасение.

Обогревшись и обсохнув у доброго хозяина какой-то мызы, он пошёл дальше. К городку Мура он подошёл как раз на Рождество. На улицах, у церквей и на базарах, игрищах, народных развлечениях собралось множество людей. И он, походив в толпе, присмотревшись к крестьянам, простым, бесхитростным, решил снова испытать своё красноречие, попробовать убедить их встать с ним заодно против датчан, короля Кристиана… И он здесь же, в базарной толчее, взобрался на чью-то телегу… Оглядел с её высоты – шапки, колпаки, женские платки…

– Друзья, товарищи! – крикнул он зычным голосом, призывая всех к вниманию. – Я, Густав Ваза, рыцарь и знаменщик Стена Стуре Младшего! Того самого, которому вы оказали в прошлом неоценимую услугу! В опасное для нашей страны время!..

Ещё что-то он говорил, кидал в толпу, стараясь поднять людей на размышление… Остановился… Молчание… Затем раздались крики.

– К оружию, к оружию! – послышалось с одного конца толпы.

– Не-ет! Надо подумать, посоветоваться с соседями! – долетело до него с другой стороны толпы. – Мы устали от войны! Налогами не отягощены!..

«Это – благоразумные!» – мелькнуло у Густава.

– И нас не касаются ваши дворянства, распри с королём Кристианом! – кинули из толпы ему. – Но ты, парень, не унывай! Мы не выдадим тебя!..

Разочарованный и опустошённый, он ушёл из городка. Несколько дней он скрывался на мызе у старого приятеля. Там он и решил бежать из Швеции.

Тем временем в городок прибыл отряд датчан: для предупреждения всяких беспорядков. Начались грабежи… В городке ударили в набат, сбежались вооружённые крестьяне. Они разломали ворота у двора священника, и датчане, скрывающиеся там, разбежались во все стороны, как тараканы.

Только теперь поняли далекарлийцы, что тот парень был прав: им не отсидеться в своей глуши.

А тут ещё у них появились шведы, бежавшие из столицы. Среди них оказался и Ларс Олофзон, известный в среде далекарлийцев как честный, порядочный малый. Он рассказал о зверствах датчан.

– Король Кристиан, уезжая к себе в Данию, приказал ставить на своём пути виселицы!.. И сотни шведов, наших братьев, болтаются сейчас на них!..

Ларс упрекнул далекарлийцев, когда те сообщили, что здесь был Густав, ближний человек Стена Стуре Младшего, и он ушёл от них. За Густавом послали. Нагнали его уже на пути к границе в Норвегию. Он вернулся, принял над ними командование, они принесли ему присягу.

За четыре месяца сформировав и обучив крестьян приёмам боя, Густав выступил в конце весны 1521 года в поход со своим «шляпным» войском, как шутливо называл он далекарлийцев. Его армия подошла к Вестеросу, расположилась с восточной стороны города, на Балундсе-Асе, перекрыла неприятелю дорогу к Стокгольму. Он намеревался встать лагерем при церкви Святого Олофа. Но сделать это ему не дали датчане. Произошла сильная стычка, и он отступил…

В июне месяце он подошёл к Упсале. Дозорные, побывавшие в городе, сообщили ему, что ни датчан, ни войск архиепископа Тролле в городе нет. И он, с небольшим отрядом всадников, свободно вошёл за городские стены. Проехав в центр города, на площадь перед ратушей, он приказал своим капитанам созвать на площадь горожан. Когда тех собрали, он обратился к ним, стал увещевать их, что им, как шведам, не пристало терпеть то, что творят здесь, на их родине, датчане…

Заметив, что его речь мало произвела впечатления на горожан, он устало вздохнул от их равнодушия к судьбе своего народа и направил теперь своего коня к церкви. Спешившись подле паперти, он поднялся по невысокому крыльцу, вошёл внутрь церкви. Там было пусто, пыльно и прохладно.

Он приказал капитанам собрать всех каноников епархии Упсалы. Даже силой, если те откажутся выполнить его распоряжение.