Фельдкорнет

Уильям Леонард Спенсер Черчилль. Удивительно похож на свои фотографии в более зрелом возрасте. Породистая аристократическая морда, крепкая спортивная фигура, но уже с легкими следами полноты. Вот только сигары в пасти ему не хватает. Черт… как же это восхитительно – держать судьбу мира в своих руках. Восхитительно и… страшно.

– Вы англичанин? – удивился Черчилль. – Насколько я понимаю по акценту, австралиец? В любом случае, хочу выразить вам свою признательность.

– Пустяки, Уинстон. – Я проигнорировал вопрос о национальности, накапал в походную стопку коньяка и протянул ему. – Расслабьтесь. Вы уже в безопасности.

– Благодарю, – и британец ловко опрокинул в себя чарку. – Хороший коньяк.

– Неплохой, – согласился я с ним и намекнул: – Но армянский лучше.

– Какой? Не слышал… – удивился Черчилль.

– Гм… – осекся я. Так и прокалываются попаданцы. Действительно, какой «армянский»? До появления оного еще далеко. А подсядет на него господин Черчилль – еще позже. А вообще, скорее всего, это липа. Придется выкручиваться. – Это малоизвестная марка. Думаю, у вас еще будет возможность ее попробовать.

– Позвольте задать вам вопрос, Майкл… – осторожно поинтересовался британец. – Но для чего вы меня спасли? Выкуп? Моя семья может его предоставить. В разумных, конечно, пределах. Скажем… тысяча фунтов вас устроит?

– Нет, не выкуп. Поговорим об этом позже. Для начала объясните, как вы здесь оказались? Насколько мне известно, вы находились в Натале при генерале Буллере?

Аристократическая физиономия будущего первого лорда Британского Адмиралтейства изобразила явное недоумение:

– Но… как?..

– Уильям Леонард Спенсер Черчилль – надеюсь, вы понимаете, кто здесь задает вопросы? – не преминул я поставить бритта на место. С некоторым удовольствием. Ох, как же хочется дать ему леща… Но это уже будет скотством.

– Стечение обстоятельств, – нехотя ответил будущий премьер-министр Великобритании. – Я неделю назад и сам не думал. Глупое пари…

– Ну и хорошо. Ненадолго прервемся; прошу меня извинить, но служба зовет. И вынужден вас предупредить… если вы хотя бы даже задумаетесь об очередном побеге, то Уинстона Черчилля без раздумий повесят. Капрал Ла Марш – поместите этого джентльмена отдельно от остальных, под усиленную стражу.

Мне и в самом деле было не до него – того и гляди, бритты попытаются взять матч-реванш, вон уже из боевого охранения докладывают, что наблюдают некие телодвижения отдельных британских разъездов. И пленные эти… черт бы их побрал. Раненых до черта. Ну не бросать же их? Бросать… А почему бы и нет? Не так много у буров медикаментов, чтобы тратить на кого попало. Первую помощь оказали – и хватит. Пусть их свои лечат. Значит, решено…

– Симон, а ну сгоняй к Дейку и передай, что я приглашаю его к себе. Только живо, времени у нас совсем немного.

Бурский коммандант мою идею воспринял благожелательно. Ну и ладненько. А вообще я с этим уже пожилым мужичком, внешностью напоминающим почтальона Печкина, довольно хорошо сработался. Роберт Дейк изначально самоустранился от общего командования, ограничился своими бурами, среди которых пользовался непререкаемым авторитетом, и беспрекословно выполнял мои указания. А после вот этой виктории я приметил в его взгляде некоторое уважение, скажу даже больше – восхищение, которого раньше не было.

Пленные британские офицеры сидели в кучке, поглядывая на своих конвоиров с тоской. И со страхом. Хотя и не все…

– Встать.

Бритты нехотя поднялись и выстроились в кривую шеренгу.

– Я капитан Игл. Кто из вас считает себя джентльменом, поднимите правую руку.

В своих ожиданиях я не обманулся: офицеры, особенно не раздумывая, единогласно объявили себя оными. Англы, ядрена вошь. Ну что же…

– Я отпускаю ваших раненых. Скажу больше, я готов освободить десять офицеров и полсотни солдат для сопровождения пострадавших. Но с одним условием: офицеры дадут слово джентльмена, что не будут больше воевать с бурами. В таком случае вам вернут личное оружие и обеспечат транспортом. У вас пять минут. Решайте… – Мои последние слова сопроводила вспышка магния: фотограф исправно зафиксировал картинку для истории. Надо сказать, мистер Дулитл знает свое дело на славу – уже истратил почти все свои запасы фотопластинок. Ну что же, побалуем читателей европейских газет свеженькой фотохроникой боевых действий. Нет, все же эпические фотографии получатся! Буры отпускают британских офицеров и раненых под честное слово… Публика прослезится от умиления.

Желающих дать слово нашлось всего трое. Ну что же, я понимаю офицеров. Нарушить обещание – это значит покрыть себя позором среди своих; не нарушишь – можешь автоматически под суд загреметь за презрение воинского долга. Впрочем, мне все равно. Главное, я отделался от раненых.

– Шнитке, Ла Марш! Уходим… обоз в центр колонны. Живо, живо… – скомандовал я и чуть не упал – неожиданно стало дурно, отчаянно затошнило, в глазах поплыл кровавый туман. – Что за?..

– Это тебя, Ляксандрыч… – Степа мгновенно подхватил меня и помог присесть на валун. – Глушануло?