Фельдкорнет

Запечатлели, а потом я в приватной беседе с фотографом, американцем Сэмом Дулитлом, выяснил, что он совсем не против подработать. А если речь будет идти о том, чтобы каким-либо образом причинять вред британцам, то готов работать бесплатно, лишь за компенсацию расходных средств. А прохиндей Марко заявил, что может за очень малую денежку подделать любой почерк. И вообще, очень любит сочинять письма…

Дальше распределили деньги, а затем я приказал загрузить в фургон все винтовки Мартини-Генри, Ли-Метфорда и боеприпасы к ним – поедут сейчас к Папаше Мюллеру на продажу, – а сам направился к лаборатории Веника.

Вениамин сидел на табуретке в позе роденовского «Мыслителя» и неотрывно смотрел на чугунную бомбу, лежавшую на верстаке. На меня не обратил никакого внимания. Совсем.

– Вениамин Львович?

– Как?! – Веня внезапно яростно стукнул себя ладонью в лоб. – Как соорудить из нее мину? – и заорал: – Черт! Черт! Черт!

Я осторожно подошел к верстаку:

– Вениамин Львович, вы не будете против, если я вам объясню?

Веня небрежно махнул рукой, типа: валяй, все равно не сможешь.

Я взял карандаш, начертил простенький чертежик и сунул его под нос Вениамину.

– Дальше, надеюсь, не надо объяснять? Все необходимое я завтра закажу в механических мастерских.

– Ну-у… – Веник почесал затылок, – это, конечно, просто… э‑э‑э… Но я хотел пойти другим путем, более оригинальным.

– Не сомневаюсь. Но нам сейчас не до оригинальности. Сколько ты сможешь за три дня сделать бутылок со своей сгустительной смесью? Помощников выделю. И еще, давай подумаем над ракетой в ее зажигательном варианте. И вообще, тебе предстоит поработать взломщиком. И это… есть на примете одна красотка.

К Мюллеру удалось вырваться совсем под вечер, засиделся в лаборатории, но зато, если студент не подведет, завтра уже можно будет кое-что испытать. Сейфом Веня пообещал заняться «как только – так сразу», в общем, когда руки дойдут. Ну и ладно, хотя меня уже просто распирает от любопытства.

Папаша Мюллер решил купить все, что мы ему привезли.

– «Мартини» пойдут по три фунта. – Старик ловко клацнул затвором и заглянул в казенник винтовки. – А за «метфорды» дам по пять.

– Да как тебе не стыдно, борода?! – взвился с табурета Марко. – Новенькие же стволы!

– Стыдно, у кого видно, – совсем по-русски ответил Папаша. – Цена – оптовая.

Я не стал вмешиваться в торговлю и взял в руки коробку из ореха, лежащую на столе в подсобке. Ух ты…

На зеленом бархате лежал длинный пистолет, а рядом магазин к нему. Очень аккуратная работа, идеальное черное воронение, скупая, но очень красивая серебряная гравировка, на рукоятке – щечки из слоновой кости; и удивительно архаическая конструкция. Да, это первый самозарядный пистолет, разработанный дядюшкой Джоном Мозесом Браунингом, тот самый знаменитый «Кольт» модели 1900 года. Стоп, тут что-то не сходится; насколько я помню, он поступил в коммерческую продажу всего восемь дней назад… да, семнадцатого февраля тысяча девятисотого года. Тогда как он попал сюда? Хотя… точно! Его начали выпускать небольшими сериями еще в тысяча восемьсот девяносто восьмом году, и у этих первых экземпляров как раз целик выполнял роль предохранителя…

– Папаша, как к тебе эта штука попала?

– А? Что? – Мюллер увлекся руганью с Марко и не сразу понял, что я от него хочу. – Какая штука?

– Этот пистолет, – я сунул ему коробку под нос, – как попал к тебе?

– А… этот… – Старик довольно осклабился. – Продал один хлыщ из Америки. Проигрался, стервец, до нитки. Врал, что ствол подарил его папаше сам Браунинг. Хочешь купить? Двадцатка – и он твой. Патроны такие у меня есть, но всего сотня. Так что бери все.

Не обращая внимания на осуждающие взгляды интенданта, я молча кивнул: маузер с собой таскать – еще-то удовольствие… тяжелый, зараза. К револьверам я так и не привык, так что «кольт» будет в самый раз. Опять же вроде как легендарный пистолет. Лестно мне, что из самой первой партии.

– Давайте подбивайте итоговый счет и разбегаемся – у меня времени нет. И сил тоже. Стоп… Папаша, полсотни пар сапог, столько же шляп и три бочки спирта купишь? Подковы и ухнали тоже есть и консервы.

В итоге мы разбогатели еще на девятьсот пятьдесят фунтов. Мюллер всю сумму выплатил незамедлительно – при деньгах, стервец, оказался. Довольно загадочный тип.

Теперь у меня скопилась совсем неприличная по нынешним временам сумма наличных. Думать надо, думать. Может, скупить здесь по дешевке земельку, а когда этот ералаш уляжется, продать с прибылью? А что, весьма разумно. Надо бы еще припомнить, какие предприятия стартанут в начале века, и вложиться в акции. Черт… скоро башка лопнет! Всё: стакан вискаря, легкая любовь в исполнении сестричек-мулаток – и баиньки. Утром вставать ни свет ни заря, куропаток для любимой Лизхен стрелять.

– Борода, а подари-ка мне пару десятков патронов десятого калибра с мелкой дробью.

– Шиллинг и два пенса пачка.

– Сдурел?

Глава 16

Оранжевая Республика. Блумфонтейн. Отель «Эксельсиор»

26 февраля 1900 года. 04:00