Фехтовальщица

– Что значит «ресторан в Москве»? – насторожилась фехтовальщица. – Ты со мной только для этого?

– Не говори чепухи! Для того, чтобы начать бизнес в России, совсем не обязательно жениться на россиянке, хотя… хотя и это не повредит.

Женька сердито шлепнула Монрея по спине.

– Не вздумай только хитрить, как твой папочка!

Эдмон засмеялся, но ничего не пообещал. Найдя необходимый ему павильон, он сразу стал серьезней и углубился в его изучение. Первые несколько минут Женька кое-как его в этом поддерживала, но, продолжая думать о Кристофе Лароше, отвечала невпопад, смотрела мимо рекламных щитов и не слышала, о чем ее спрашивают. Эдмон сначала хмурился и молчал, а потом вздохнул и разрешил ей уехать к Монсо.

– Я подъеду позже и заберу тебя, – пообещал он.

Девушка мгновенно просияла, поцеловала его и побежала к машине. Робер домчал ее до съемочного павильона за двадцать минут.

Монсо снова нервничал, но не из-за нее. Что-то не ладилось у актрисы, играющей возлюбленную Сен-Мара. Она плакала, режиссер кричал, а вся группа ждала, когда оба закончат.

Женька тотчас нашла взглядом Кристофа. Он сидел за камерой, был слегка небрит, неброско одет и пил воду из бутылки.

– Что скажешь, Кристоф? – спросил его Монсо.

– Тоска, – сказал Ларош, кашлянул и, плеснув воду в ладонь, умыл лицо.

– Вы слышали, милочка? – крикнул Монсо на актрису. – Идите и подумайте еще раз! Давайте сцену с Вирджини! Эта русская фехтовальщица приехала?.. А, вы уже здесь, мадемуазель? Подойдите!

Женька слегка оробела, и, как оказалось, не зря. Эпизод, который с подачи Лепа вернули в картину, пошел тяжело, и дело было даже не в операторе, взгляд которого, как и взгляд королевского мушкетера, пугал своей прозорливостью, дело было в другом, хотя сначала все показалось фехтовальщице простым.

– Вас зовут Вирджини, – объяснял ей Монсо. – Вы подруга де Лафане, с которым накануне поссорился Сен-Мар. У вас свидание, вы лежите в постели. Не делайте такого лица – на вас будут панталоны и корсет. Далее врывается Сен-Мар, завязывается драка, и он убивает де Лафане. Вы хватаете его шпагу и сами деретесь с Сен-Маром. Он выбивает у вас шпагу. Ясно?

– Да.

Монсо передал девушку гримеру. Ей замазали шрам на шее и подобрали парик, потом костюмер надел ее в надлежащий костюм и отвел к Данкуру, чтобы тот выстроил с ней примерный рисунок поединка. Монсо почему-то решил, что все получится с первого дубля, и сразу приступил к съемкам.

Роль была без слов, и если возлежание в объятиях «де Лафане» получилось довольно правдиво, то едва начинался поединок, весь эпизод трещал и благополучно рушился. Фехтовальные сцены в кино выстраивались четко, как танец, но полгода военной жизни привили Женьке совсем другие навыки. Почувствовав в руке оружие, фехтовальщица прекращала игру и начинала драться.

– Она убьет меня! – отскочил в сторону Морис Лаву, играющий Сен-Мара. – Или покалечит! Куда я потом с таким лицом? Туалетную бумагу, и ту не возьмут рекламировать! Почему вы не даете мне выбить у вас шпагу, мадемуазель?

– Выбивайте.

– Тогда держите ее слабее.

– Я не могу держать слабее оружие.

– Монсо, Данкур, сделайте что-нибудь! – возмущался Морис.

Те только разводили руками, зато довольно смеялся Лепа.

– Наконец-то прекратился этот балет! Даниэль, неужели ты не видишь, как это превосходно!

– Девушка ведет поединок блестяще, но он боевой, – сказал Данкур. – Кто вас этому научил? – спросил он девушку.

– … Вы.

– Я?.. Когда же?

– Ну, там… в другой жизни.

Все переглянулись, видимо, полагая, что у русской фехтовальщицы действительно «не прибрана» голова. Монсо вздохнул и начал все снова.

– Скажите, мадемуазель, зачем вы делаете выпад из этого положения? Вам сказано спрыгнуть с кровати и перебежать за стол.

– Зачем перебегать, когда я могу достать вашего Сен-Мара с кровати? И он стоит и зачем-то ждет, когда я обегу эту кровать. Это выглядит неправдоподобно.

– Но эффектно, а иначе зрителю не на что будет смотреть!

– Конечно, не на что, если у меня такой слабый противник!

– Причем здесь Морис? Это кино! Так поставлено!

– Значит, плохо поставлено.

– Ну, это уже слишком!.. – произнес Монсо и вместе со всеми посмотрел на Даниэля.

Тот выругался и ушел с площадки. Монсо объявил перерыв, потом взглянул на оператора.

– Сколько мы сняли дублей, Кристоф?

– Восемь.

– Хорошо. Рабочий материал у нас есть, и для пары минут на экране достаточно. Возьмем те кадры, где Морис снят со спины.

– Это не поможет, – сказал Кристоф. – У Мориса трусливая даже спина.

Все засмеялись, Морис надулся, а Монсо снова занервничал.

– Тогда вообще уберем этот эпизод!

– Зачем? Девушка яркая, кадр живой. Поставь вместо Мориса Данкура, Фредерик.

– А Даниэль согласится?

– Еще как!

Все опять засмеялись, поняв, на что намекает прозорливый оператор. Даниэль действительно согласился. Его отправили готовиться, а Женька решилась и подошла к Ларошу.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Как всегда, – немногословно ответил тот, кашлянул и потер шею. – А вы что-то хотели? Если по поводу кадра, то я не выполняю просьб актеров и снимаю, как нужно, а не как они хотят.