Фехтовальщица

– Может быть, самое прямое. Вас могли направить в поместье графа с целью убить его. Первый раз у вас это не вышло, и вы завершили начатое в Булонском лесу у павильона де Жанси.

– Вы что?

– Да. Завтра мы продолжим разговор.

Версия Катрена была ошибочной и, главное, опасной. Даже не доказав ее, он мог случайно выйти на «дело Жозефины» уже напрямую, чего больше всего боялась фехтовальщица.

После ухода следователя Женька уселась за вышивание. Она водила иглой, как придется, отчего нитяные узоры были похожи на рисунки больного ребенка.

Вечером Дервиль велел поставить в ее камеру воду и дать полотенце, более того, ей принесли довольно приличный ужин. Когда все ушли, девушка закуталась в свои одеяла и попыталась обдумать то, что она скажет завтра на новом допросе. «Наверняка, Катрен узнает, что я останавливалась в «Парнасе». Я могу сказать, что переехала в другую гостиницу. А если он поедет на Марну?… Что значит «если»? Он, наверняка, поедет!..» Тягостные мысли неожиданно прервал новый приход Дервиля. Он был один.

– Сударыня, вы еще не спите?

– Нет.

– Если хотите… я выведу вас на стену, – сказал он.

– Куда?

– Наверх, на стену, чтобы подышать воздухом.

– А солдаты?

– После десяти они сидят в дежурной.

– Вы не боитесь, что я сбегу?

– Это невозможно. Внизу и у ворот всегда дежурит охрана. Вот, накиньте мой плащ.

От прогулки Женька, конечно, не отказалась и направилась за Дервилем на одну из широких стен этой древней крепости.

Ночь выдалась пасмурной. Небо затянули тучи, и накрапывал дождь, но фехтовальщица и не требовала звезд. Она подставила холодным каплям лицо, словно хотела получить какое-то небесное благословение.

Чтобы скрасить возникшее молчание, Дервиль стал рассказывать о себе и о детях, особенно о младшем сыне, которого он любил больше других.

– Смелый мальчишка, ничего не боится! Хочет стать мореплавателем и уплыть в Америку.

– Почему в Америку?

– Там живет мой брат Гонтран. Там много земель и свобода. Я сам когда-то хотел уехать, но не получилось.

– Почему?

– Меня женили. Выгодный брак. Потом отец купил эту должность, и Гонтран уехал без меня.

Женька опустила голову, стерла небесное прикосновение с лица и посмотрела вниз. От высоты слегка затошнило, но она не смутилась и даже прикинула длину веревки, по которой можно было бы спуститься на землю.

– Высоко, сударыня, – сказал, будто что-то понял, Дервиль.

– Да… Отсюда мог бы начать свой полет Форгерон.

– Полет?

Женька рассказала об изобретателе летательного аппарата, на что комендант скептически покачал головой.

– Человек – не птица, ему не следует вмешиваться в замыслы божьи. Да и кто начинает полет со стен тюрьмы? Это нехороший знак, сударыня.

Однако после этой прогулки совершенно неоригинальная мысль о побеге, присущая каждому нормальному узнику, стала мучить фехтовальщицу все сильнее. К этому подвинул и новый допрос, который устроил Катрен. Ее недавние предположения оказались верны – комиссар был и в «Парнасе», и на Марне.

– Я выяснил, что вы уехали из «Парнаса» в воскресенье двадцать восьмого августа в экипаже герцогини де Шальон.

– Да, после бала в Булонже я ночевала у герцогини. Я проигралась в Булонже. Герцогиня дала мне денег, и утром я собралась ехать домой, на родину. Мне удалось украсть лошадь у какой-то гостиницы, но я перепутала дороги и оказалась на Марне.

– Перепутали? Марна находится в противоположном направлении. Как можно было так перепутать?

– Значит, мне неправильно указали направление.

– Кто указал?

– Какой-то прохожий.

– Я ездил на Марну и выяснил, что вы приехали туда не одна. Кто вас сопровождал?

– Это случайный человек, – стала сочинять на ходу фехтовальщица. – Я попросила его помочь.

– Так это он указал вам неправильное направление?

– Да.

– И привез вас на Марну.

– Привез.

– Мне известно, что это некий знакомый господина де Грана, имени которого, к сожалению, никто не знает.

– А что говорит сам господин де Гран?

– Ничего. За день до моего появления он уехал из охотничьей резиденции, забрав деньги, слугу Раймона и конюха Гиборто. Это случилось после того, как к нему явился тот самый его знакомый, он же ваш «случайный человек», сударыня. Кто это был? Как его имя?

– Он не сказал.

– Неужели? Хм, я не первый раз в сыске и хорошо знаю, когда со мной хитрят, сударыня.

– Этот человек не имеет отношения к дуэли с графом д’Ольсино.

– В самом деле? Тогда зачем господину де Грану после последнего приезда этого «неизвестного человека» забирать государственные деньги, бросать столь престижное место и подаваться в бега?

– Вы ищите не там, лучше бы съездили в поместье графа.

– Я ездил в поместье графа и выяснил, что там был застрелен из арбалета некий де Барбю, а застрелила его девушка, очень похожая на вас. Позже я устрою вам встречу со свидетелями это преступления.

– А дети, которых убил граф? Доминик и Бертиль? Вы узнали о них?

– Брат графа, епископ реймский отрицает факт этого убийства.

– Еще бы он не отрицал! А Филипп? Слуга графа! Он все видел!

– Епископ утверждает, что старик спятил, он не дал мне говорить с ним.

– Но, вы же понимаете, что епископ врет!

– Мало понимать, нужно доказать это.