Фехтгенерал

– Да, его доблесть и героическая жертва несомненны, – явно подыграл проповеднику Бота. – Но при чем здесь он?

– Не спеши, сын мой! – торжественно провозгласил ван дер Грааф. – Терпение и еще раз терпение.

– Герр Игл, – из двери показалась лохматая голова одного из помощников священника, – прошу вас.

«Вперед, Мишаня… – скомандовал я сам себе, снял шляпу, перекрестился и переступил порог. – Пора явить знамение воочию…»

– Господь явил свою волю нам, сохранив жизнь этому достойному мужу, – прозвучали эхом слова проповедника, комментируя мой выход. – Но пусть он сам все скажет.

Я медленно обвел взглядом честно́е собрание. М-да… Буры есть буры. Явление живого мертвеца если и потрясло их в какой-то степени, то внешне это никак не отразилось. Хотя нет, глазенки-то полны изумления.

В комнате повисла мертвая тишина, нарушаемая только писком возящихся в углу мышей и бурчанием в чьем-то животе.

– Фельдкорнет Михаэль Игл, – коротко представился я и четко кивнул, щелкнув каблуками.

Первым справился с собой председательствующий на кригсрааде, убеленный сединами фельдкорнет от дистрикта Якобсдаль, Питер Якобсон.

– Несомненно, мы рады, что этот достойный человек остался жив, – отчеканил он. – Но какое отношение он имеет к обсуждаемому нами вопросу?

– Господь даровал сему чаду жизнь, – резко ответил Коос ван дер Грааф, – чтобы он вразумил вас. Говори, Михаэль.

– Да, пусть говорит! – выкрикнул Бота.

– Пусть скажет! – поддержали его Смэтс и Фронеманн.

Возражающих на кригсрааде не нашлось. А вот Жубер вел себя довольно странно: он потерянно водил взглядом по сторонам, будто не мог понять, где находится; казалось, старик что-то хочет сказать, но ни одного слова так и не промолвил.

Я на него не обратил особого внимания, потому что был полностью поглощен предстоящей речью.

– Уважаемое собрание, – собравшись с духом, тихо и проникновенно начал я. – То, что случилось в Дурбане…

Но фразу так и не закончил.

– Господь!.. Он… Он… – неожиданно вскочив с места и воздев руку к потолку, громко прохрипел Жубер. – Он все видит… знает…

Старик замолчал, обвел кригсраад невидящим взглядом и вдруг повалился навзничь. Все недоуменно на него уставились, даже не делая попыток помочь.

– Твою же мать!.. – Я первым пришел в себя. – Доктора сюда! Позовите кто-нибудь врача!

Через несколько минут прибежал фон Ранненкампф с санитаром. Он властно разогнал всех по углам, склонился над телом старика и, почти сразу же встав, покачал головой:

– Медицина здесь бессильна. Он мертв. Сильнейший удар…

Наступила мертвая тишина. И первым ее нарушил Коос ван дер Грааф.

– Еще кто-нибудь станет сомневаться в воле Господа?.. – зловеще проскрипел проповедник.

Далее последовало несколько знаковых событий. Стремительно последовало. С небольшим перевесом в голосах генерал-коммандантом был выбран Луис Бота, затем, уже с подавляющим преимуществом, выборные поддержали план наступления, а я мало того что впервые в истории стал первым иностранцем, выбранным делегатом в кригсраад, так еще стал и коммандантом. То бишь командиром отдельного коммандо, коим стал мой батальон. Короче – где-то уровень полковника. Растем, едрена вошь!

В общем, все сладилось. Хотя Жубера жалко. Я думал, что матушка история уже пощадила его. Ан нет. Однако интересная тенденция получается. Наворотил я здесь порядочно, события реальной истории стали с ног на голову, но… Но, несмотря на это, исторические персонажи этой войны уходят из мира сего так же, как и было в реальной истории. Разве что с некоторой отсрочкой. Ну да ладно. А вот теперь нам предстоит много работы. Очень много. Для начала…

Я не спеша зашел в палатку к угрюмому дойчу.

– Пауль…

– Ну и?.. Отказались? – недовольно скривился он.

– Почему? Твой план наступления безоговорочно принят, – наигранно безразлично пожал я плечами. – Жубер скоропостижно скончался, прямо на кригсрааде, его место занял Бота. Да какого хрена ты таращишься на меня? Я тебе что, лгать буду?

– Да?.. – Немец выглядел немного растерянным. Но быстро справился с собой и заорал на адъютантов: – Чего стоим? Разослать посыльных! Собирайте всех для командно-штабных учений. Живо, живо!

Вот таким он мне больше нравится. Gut, Genosse Paul! Sehr gut![11]

А на штабном совещании я переругался едва ли не со всеми бурскими генералами и коммандантами. Как и с Паулем. Впрочем, и помириться успел тоже. Военные гении, черт бы вас побрал… Но в планы наступления несколько важных поправок все-таки внес.

Уже глубоко вечером, вконец умаявшись, сидел у костерка, дымил сигарой и, прихлебывая кофе с коньяком, просто глазел на бездонное небо, усеянное мириадами сверкающих звезд. Завтра опять много работы, а сейчас – пошло все в задницу. Новоиспеченный коммандант Игл будет обдумывать письмо своей женушке. Значит, так. «Дорогая»… нет… «милая» будет лучше. «Милая Пенни, я»… Или «любимая»?..

– Михаэль…

– Сука!.. – ругнулся я по-русски, выныривая из раздумий. – Какого черта, Луис?

– О чем думаешь? – Бота присел рядом и принялся набивать трубку.

– О сиськах.