Фейжоада

Фейжоада

Бразилия. Небольшой городок Имбитуба, почти на границе с Уругваем. Прайя до порто, пляж неподалёку от морского порта Имбитубы. Мы, (я и Славик, наш “электришн”), толкаем дверцы бара в форме крыльев летучей мыши, “классика” для американских салунов Дикого Запада, но странно выглядящих здесь, на крайнем юге Бразилии, и заходим внутрь.

“Монтенегро”, так называется бар, ничем не отличается от множества таких же бразильских баров и ресторанчиков, которые мне доводилось посетить ранее. Десяток столиков, стойка с высокими стульями — все как обычно. Здесь прохладно — работает кондиционер, на потолке неторопливо кружит лопастями громадный вентилятор, и уютно мигает над стойкой бара телевизор с выключенным звуком. Садимся за столик, покрытый скатертью в крупную красно-зелёную клетку.

Официант подходит и улыбается заученной улыбкой.

— Ке десежа, патрисио?

— Дуас сервежас и дуас эштудо.

— “Брама”, “Кайзер” оу “Антарктика”?

Мы улыбаемся. Несмотря на то, что в Бразилии сотни сортов пива, в любом баре от Ресифи на севере, до Порту-Алегро на юге, тебе неизменно предложат именно эти три сорта, и именно в таком порядке: брама, кайзер, антарктика.

Официант уходит и через минуту возвращается с двумя бутылками пива в белых пластиковых полутермосах с изображением пингвина.

— Пор фавор! Суа сервежа, патрисио! Эштудо эспере дез минутос? Буэно?

— Буэно! — мы соглашаемся подождать, пока нам готовят гигантские бразильские “гамбургеры” — X-tudo. На экране телевизора раз за разом повторяется кадр c дымящимися небоскребами на фоне чистого голубого неба. Еще чуть-чуть, и они, как карточные домики, рухнут вниз. Картинка кажется настолько нереальной, что больше смахивает на съемки очередного голливудского блокбастера про конец света. Но это не блокбастер. Сегодня 11 сентября 2001 года, и всего лишь несколько часов назад рухнули “близнецы” WTC.

— Эй, рашн! — неожиданно доносится до нас из-за стойки бара, — Ю кен гет фри дринкс. Май трит тудей!

— Спасибо, сэр! — я тоже перехожу на английский, — но мы привыкли сами платить за свой виски. И мы не рашн, а юкрейн.

— Один чёрт! И да ладно вам! Я не собирался вас обидеть, бадди! Просто у меня сегодня праздник!

— Праздник? — удивлённо смотрим мы на высокого седого человека за стойкой бара.

— Йе! Разве это не праздник смотреть, как улетают в ад души проклятые янки?

— А что плохого вам сделали янки, сэр? — удивляется Славик.

— Это им за Белград! Ебем ти крв!

— Так вы серб, сэр? — это уже я спрашиваю.

— Черногорец, парни. Меня зовут Любомир, и я хозяин этого заведения. Так что, выпьете по стаканчику кашасы?

— Меня зовут Серхио, а это Славик, — в свою очередь, представляемся мы, — и нам не нравится пить за чью-то смерть. И поверьте. Мы тоже не хотим вас обидеть, патрисио.

— Ты прав, парень! Извини! Ну давайте тогда за нас, моряков, выпьем. Идёт?

— Ты моряк, Любомир?

— Да. Когда-то, очень давно, был моряком. Работал боцманом на немецком “трампе”.

— А как оказался здесь?

— Долгая история, парни, а впрочем, если вы никуда не спешите, то могу рассказать, — Любомир подхватывает со стойки бара бутылку “Жанейро”, три маленьких стаканчика, и подсаживается к нам за столик…

История Любомира, рассказанная им самим:

Я всегда отличался вспыльчивым и вздорным нравом. Периодически впадал в ярость и терял контроль над собой. Мог швырнуть и разбить вещь, наговорить гадостей и приятелям и незнакомым людям. Поэтому неудивительно, что после одной из таких “вспышек”, перекладины трапа задрожали и загудели подо мной и я оказался выброшенным на причал Манауса. Вам приходилось там бывать, бадди? Странное место. Мегаполис среди амазонских джунглей. И если центр Манауса — это кусочек Европы каким-то чудом перенесённый в Амазонию, то трущобы Манауса ничем не лучше, а даже ещё ужаснее фавел Рио и Сантоса. И если учесть, то обстоятельство, что в моих карманах и сотни крузейро не завалялось, а моя мореходная книжка осталась в моем рундуке в кубрике “Святой Хелены”, пичка ти материна, то моё положение и вовсе можно было назвать — катастрофическим! Плюнув вслед этой долбанной посудине, и прокляв всеми черногорскими проклятиями её капитана, ублюдка, Вилли Мюллера, и его подручных, измирских турков, Ахмета, Мехмета и Селима, я отправился в ближайший ресторанчик, где и провёл последующие три дня, обдумывая сложившуюся ситуацию. Ещё через неделю мне приходилось питаться лишь бананами. Которые, на моё счастье, произрастали повсюду…

Помню, что ещё через неделю, я как-то проснулся от чудесного, забивающего дыхание аромата копчёностей и тушёного мяса. Мои скулы тотчас свело от голода, рот наполнялся слюной, в животе забурчало, к горлу подкатила тошнота. Проклетство! Неужели от голода у меня начались галлюцинации? Я открыл глаза и увидел перед собой котелок доверху наполненный аппетитным варевом. Рядом с котелком, на циновке лежала маисовая лепёшка и грубо вырезанная из чурбака ложка. Надо ли говорить, что я уже ни о чём не думал, пока не увидал дно котелка. А когда поднял глаза, то увидел молодую индианку.