Фейсбук 2019

У Лужкова с Андриякой пара не складывается: кряжистый мэр и вялое волшебство акварели не созданы друг для друга. Так, во всяком случае, кажется. К тому же, несмотря на различия, ставшие явственными со временем, при жизни все живописцы стремились отразить одно: могущество и роскошь властителя. Роль Андрияки прямо противоположная - он призван утвердить поэзию шести соток. В этом диалектика Ю.М. Лужкова.

Очевидно, что описанные исторические пары восходят к главному мэру всех времен и народов Периклу и к главному же творцу - Фидию. Столь же очевидно, кто именно работает Фидием в сегодняшнем московском полисе. И это не Андрияка. Но излишняя очевидность все время вуалируется: Перикл Михалыч то и дело крякает на алчного своего Зураба, впрочем, деликатно тушуясь перед волшебной силой искусства, - тому, кого карает явно, он втайне милости творит. Вслед за очередной проработкой следует очередной же заказ, власть при этом спасительно дистанцируется от плодовитого ваятеля.

Дистанция необходима. Дело не в том, что поставляемая З.К. Фидием роскошь есть ужасающее непотребство, - так Лужков очевидно не считает. Дело в том, что сама роскошь должна быть чужда народной мэрии. Не месяц под косой блестит, а кепка на лысине. И это неизбывно при любом строе. Заветный толчок, куда посторонним доступ воспрещен,  можно сложить хоть из изумрудов, это святое, но память о дачном сортире-скворешнике всегда окрыляет властное чело. Так настает черед Андрияки.

Простая и доступная, кепка на выходные выезжает "за город, в природу" и окучивает свой скромный участок: газон перед окнами, три куста за домом. А в поле рожь и вдалеке гонят стадо. Там серебро дождя, там незамерзающий ручей. Там уголок старой Москвы и церковь Малого Вознесения. Жена собрала букет полевых цветов; пахнет черемухой и домашними пирогами. Кто приезжает, кто отбудет, а мэр выходит на крыльцо, об ужине он позабудет, а теплый ветер долго будет ласкать открытое лицо.

Ну, вот это - чистое счастье. Четыре девушки на главных должностях. Всем слегка за тридцать, и все выступают со всевозможной простотой: строго в чёрном, без блёсток, без халы, без штукатурки в новом правительстве страны. Когда у нас такое будет, через сто лет, через пятьдесят, неужто раньше? - чтобы ускорить процессы, готов перековаться в феминисты.

Новости милосердия. Валерий Фадеев, который теперь возглавляет СПЧ при Путине, заявил, что он против того, чтобы фигуранты «Московского дела» попали под амнистию к 75-летию Победы. Понятно, что это напрашивающаяся идея, которая даёт хоть какую-то надежду, и главный правозащитник России поспешил от неё откреститься, а то ведь замараешься ненароком. СПЧ, выступающий не за смягчение, а за ужесточение наказания это неожиданный поворот в отстаивании прав человека, открывающий невиданные горизонты. И то сказать, человек имеет право на арест до суда, на реальный срок вместо условного, на то, чтобы к нему не применяли УДО, на зону строгого режима, на смертную казнь, прежде всего. Это уж точно одно из фундаментальных прав человека. Уверен, что Валерий Фадеев преступно не пройдет мимо.

Мою жизнь снесли.

Узнал только что: на днях разрушили особняк на Ордынке, где когда-то находилось Союзинформкино, я туда ходил всю свою юность; добрые люди, там служившие, заказывали мне тексты, сорок лет назад это происходило, было тогда кино, и прокат был, и выпускались во множестве бумажки, этому прокату способствовавшие, и кто-то был должен их писать, и за это платили деньги. Нищую юность подкармливали.

Особняк был чудесный, роккайльный, второй половины позапрошлого века, с прекрасными бело-голубыми изразцами, с огромными дубовыми дверями, с анфиладой парадных комнат, с главным залом, в котором вплотную друг к другу стояли редакционные столы с пишущими машинками, и было очень накурено и страшно весело, в то время мы много смеялись.

Смех этот я и сейчас иногда слышу, во сне только, а в жизни он отзвучал, двери сняли, изразцы разворовали, но вот читаю, что за особняк все равно бились, за него шли перестрелки, они тоже давно заглохли, а он стоял, на вид пустой, брошенный, многие из тех, кто меня когда-то в нем приютил, обогрел, полюбил, уже умерли, умерли, умерли. Сам дом, однако, был по-прежнему красивый, стопятидесятилетний, горделиво осыпающийся, но живой, я радостно это отметил всего лишь три месяца назад, когда проходил мимо. Теперь нет его, там дырка. "И выезжают на Ордынку такси с больными седоками, и мертвецы стоят в обнимку с особняками". Больше не стоят. Не с чем обниматься мертвецам.

Министерство культуры отказалось выдать прокатное удостоверение нескольким фильмам Ильи Хржановского из проекта "Дау", сославшись на то, что они порнография. "Новая газета" сделала об этом большой увлекательный материал, я написал к нему комментарий. Вот отрывок из этого комментария, а в первом коменте будет ссылка на всю публикацию.