Фейри-профайлер

– Шеф, – Габриэль кивнул ему и указал на меня. – Это агент Лидделл из ФБР. Агент, это старший детектив-инспектор Стив Вуд.

– Ах да, – произнес старший инспектор Вуд раскатистым басом. – Профайлер…

Кажется, он тоже не в восторге. Мне стало ясно, что, обратившись в ФБР, высшее начальство перешло все границы. Тем не менее Вуд протянул мне руку, и я пожала ее.

– Итак, какие предварительные выводы? – поинтересовался он.

На секунду показалось, что он обращается ко мне, но Габриэль опередил меня:

– Это убийство немного отличается от остальных. Более жестокое. Более… демонстративное. И преступник оставил записку, засунутую в горло жертвы.

– Мы уверены, что это тот самый убийца? – уточнил старший инспектор Вуд. – МО [9] здесь другой…

– МО такой же, – перебила я. – А вот подпись отличается.

Черт побери… Веду себя как типичная американка.

Шеф взглянул на меня:

– Правда?

– Ну, м-м, возможно… – Я закипела. Да пошло оно всё. – МО – это метод, используемый для совершения преступления. В данном случае МО – перерезать горло молодой женщине ножом. Так преступник убил всех жертв. Подпись – это то, что он сделал потом, чтобы удовлетворить эмоциональные потребности. Посмертные увечья – его фирменная подпись. Но теперь он оставил записку. Подпись изменилась.

– Понимаю, – Вуд медленно кивнул. – И на что указывает изменившаяся подпись?

Вполне логичный вопрос, но задан он был таким тоном, что стало ясно: инспектор считает меня треплом.

– Серийные убийцы постоянно меняют подписи, – объяснила я. – И сами меняются после каждого убийства. В смене подписи нет ничего странного, но она свидетельствует, что эмоциональные потребности преступника изменились.

Инспектор посмотрел на Габриэля:

– Ваше мнение, детектив?

Тот пожал плечами:

– Пока я согласен с ней.

Техники-криминалисты оборачивали руки трупа бумажными пакетами, кто-то катил носилки. Сколько нужно времени, чтобы все убрать? Уже завтра банкиры будут шествовать мимо большого пятна на булыжной мостовой и понятия не иметь, откуда оно там взялось…

Когда старший инспектор Вуд отошел, я кивнула в сторону толпы:

– Как лондонцы реагируют на преступления?

Габриэль нахмурился.

– Со страхом и гневом одновременно. Они считают, что это разновидность терроризма.

Во мне вспыхнуло раздражение:

– Это совсем не так.

– Сейчас Вуд держит журналистов в неведении, поэтому они придумывают свои версии. Что это дело рук иностранцев. Вот такая легенда.

Я медленно выдохнула. Если Вуд будет продолжать в том же духе, могут пострадать невинные люди.

Габриэль уставился на тело, и я услышала, как он вполголоса произнес:

– Человек всегда останется дикарем.

Я удивленно повернулась к нему:

– Это же Торо [10]. Мой земляк.

Стюарт с минуту рассматривал меня, как будто я пробудила в нем любопытство. Затем произнес:

– Где вы остановились? Могу проводить вас до отеля.

– Не стоит. Он всего в пяти или десяти минутах отсюда – возле станции «Ливерпуль-стрит». И вряд ли наш убийца совершит новое преступление в следующие пятнадцать минут.

– Вы уверены?

– Габриэль, я агент ФБР и могу о себе позаботиться, – заверила я.

Глава 3

Пока я петляла по извилистым улочкам Сити, в кармане пискнул телефон. На экране высветилось сообщение от Скарлетт:

В Туманном Альбионе все ОК?

Она обожала архаичные словечки.

Да, не считая всяких серийных убийц, – напечатала я.

Тебе нужны серийные убийцы, – написала она в ответ. – Без них ты останешься без работы.

Странные словечки и черный юмор – фишка лучшей подруги.

Мрачновато, Скарлетт.

Через минуту на экране снова появилось зеленое облачко сообщения:

Кстати, о мрачном. Пожалуйста, побывай в моих любимых местах Лондона: место казни Анны Болейн [11], место казни Уильяма Уоллеса [12], чумные ямы [13] и «Жареный цыпленок Кеннси», который вызывает у пьяных пугающую зависимость. ХО [14].

Скарлетт постоянно разрушала мои стереотипы об агентах ЦРУ. Им не пристало шататься по чужим городам пьяными и пожирать жареную курицу, но, похоже, ей все сходило с рук.

Я не стала спорить, что я здесь по работе, а не в отпуске: ей все равно не понять.

Оторвавшись от телефона, я огляделась по сторонам. Как и уверяла Габриэля, я не заблужусь. Я прекрасно ориентируюсь, хотя, похоже, слегка сбилась с пути.

Улицы старого Сити были своего рода запутанными памятниками тем временам, когда не существовало привычной нам математики и прямых линий, а прихоти пекарей и мясников брали верх над здравым смыслом. Похоже, здесь легко промахнуться на один-два квартала.

Прохладный ночной ветерок пощипывал кожу сквозь мериносовый свитер. Я слушала, как чемодан скребет по тротуару, и старалась не думать о Кэтрин Тейлор и выражении ужаса на ее лице.