Фейерверк в пробирке

И Алешка раздал ребятам по таблетке. Они выпили и повеселели.

– Мы пошли, – сказал Никишов. – Говоришь, смена состава? Хе!

Когда они спустились в подвал, я попросил Алешку:

– Дай и мне бабушкину таблетку. Что-то у меня коленки слабеют.

Алешка вдруг рассмеялся:

– Дим, это таблетки не бабушкины, а матушкины.

– Какой такой матушки?

– Нашей, Дим. Помнишь, она мне их дала, просроченные. Они у меня долго в кармане валялись. Вот и пригодились.

– Ты что натворил? Ты соображаешь?

– Дим, все должно быть натурально. А друзья твои – не очень-то талантливые артисты.

Первым из подвала вылетел Козлов. Держась за живот, он огромными скачками помчался на третий этаж. Почти сразу за ним вылетели с теми же симптомами Никишов и Сельянов. И помчались в том же направлении.

– Сейчас Волчков выйдет, – спокойно сказал Алешка.

– Ты что, и ему эти таблетки подсунул?

– Вот еще! Обойдется. Пошли за ним, вон он, в учительскую побежал.

– Зачем? – Что я мог еще спросить?

– К телефону. Смена состава. Он, Дим, чтобы ограбление не сорвалось, запасных игроков выведет. Звонить побежал.

– У него же мобильник есть.

Алешка как-то странно взглянул на меня. Будто прикидывал: будет старший брат на младшего ругаться? Решился:

– Он у него вдруг испортился.

– Как?

– Аккумулятор куда-то делся. Выпал из мобильника. И закатился куда-то.

Все эти разговоры мы вели на бегу в учительскую. И поэтому устраивать разнос Алешке я не стал.

Шел урок, в учительской никого не было, и Волчков мог не стесняться в выражениях. Он и не стеснялся. Нам это хорошо было слышно через дверь.

– Миха! – быстро и громко говорил он. – Все меняется. Бери Жорку и ко мне. Придется вам поработать. Что?! То-то. Жду!

Мы отскочили от двери и притаились возле лестницы. Волчков пробежал мимо нас, не заметив.

– Ну и что? – спросил я Алешку. – Сейчас он вместо наших пацанов пошлет в обменный пункт своих жлобов – Миху и этого… Жорку.

– Это я их пошлю, – с холодным презрением произнес Алешка. – И не туда, куда им хочется. А туда, куда им надо. Где их давно ждут.

Загадками заговорил братец.

– Пошли к дударю.

– К кому?

– К флейтисту. – Алешка, как ни храбрился, тоже волновался.

Иван Кузьмич проводил урок труда. Первоклашки вовсю работали лобзиками. Они готовили узорные рамочки для своих фотографий – в подарок своим мамам на Восьмое марта.

Такие дела Иван Кузьмич с большим запасом времени начинал. И был прав: в мастерской только и слышно, как ломаются в лобзиках пилочки.

– Вы чего? – спросил он. – Опять лампочку вывернули?

– Просто так пришли, – сказал Алешка. – Посидеть в тишине.

Зазвенел звонок.

– Вот и посидите, – сказал «дударь» Иван Кузьмич. – А я их пока в спортзал отведу. А то по дороге одна половина разбежится, а другая заблудится.

Как только мастерская опустела, Алешка стал на четвереньки, вытянул из-под верстака грелку, за которой извивалась красная трубочка, и большую бутылку с какой-то жидкостью зеленого цвета.

– Это я у него в сейфе нашел. Держи грелку, Дим, – скомандовал Алешка. – Пробку из нее выверни.

Я вывернул пробку вместе с вставленным в нее концом трубки. Алешка залил в грелку жидкость и снова, очень плотно, ввернул пробку. Спрятал бутылку, сунул грелку под верстак и поставил на нее ногу.

– Это та самая жидкость, Дим, – коротко объяснил он, – которую все старался создать Волчков. Сейчас мы ее испробуем. Она, Дим, под давлением превращается в газ.

– Взорвать их хочешь, да? – догадался я.

– Зачем? Я их подчиню себе. Как только газ пройдет в лабораторию, они все там станут шелковыми. И послушными, как овечки.

Алешка помолчал, прикидывая в уме отсчет времени.

– Ну все, – сказал он. – Волчок дал своим бандитам указания. А теперь я дам им свои.

– А давление где возьмешь?

– Дим, мы с тобой вроде одних родителей дети… – Он не договорил, но я догадался, что он хотел сказать. Но не решился. Или некогда ему было. – Поехали!

Он стал ритмично давить на грелку подошвой, будто накачивал «лягушкой» надувной матрас.

Я услышал, как в лаборатории хлопнула дверь. Выглянул: успел заметить спину удаляющегося Волчкова.

– На него не подействовало, – сказал я Алешке. – Он сейчас к обменному пункту поедет.

– Ну и пусть. – Алешка засунул грелку подальше под верстак. – Пошли шелковых овечек брать.

Что-то мне эта авантюра перестала нравиться. Этот Миха… Этот Жора… Два братка в одном флаконе. А пьяного парня поблизости нет.

Алешка вошел первым, я шагнул за ним, оставив дверь на всякий случай открытой – чтобы не терять времени на бегство.

Миха… Жорик… И Костя, бравый охранник. Они сидели на столах, курили. Повернулись к нам и побледнели. У Кости сигарета выпала на коленку. А рот так и остался открытым.

– Встать! – скомандовал Алешка звонким командирским голосом. – Руки за голову! Смирно!

Обалдеть! Они вскочили как чертики, вытянулись, сложили руки на затылках.

– Вольно! – дал еще команду Алешка. – В шеренгу становись! Равняйсь! Напра-у! – совсем как наш полковник Семен Михалыч, рявкнул Алешка. – С места, с песней, слева по одному в отделение милиции шагом арш!

Три бандита в одной шеренге с левой ноги покорно затопали, отбивая шаг, к дверям.