Фейерверк любви

Он пристально глядел на ее губы, затем быстро посмотрел на ее босые ноги и снова поднял взгляд. Ханна переступила с ноги на ногу, стараясь справиться с охватившим ее волнением. Она понимала, что еще чуть-чуть — и она не выдержит, как, впрочем, и он…

Девин вытащил из кармана плоскую белую коробочку.

— Я и вам кое-что привез. Это называется «ловушка для снов». Индейцы верили, что, если повесить такую штуку в своем жилище, плохим снам ни за что до тебя не добраться и сниться будет только приятное.

Ханна сунула подарок для Джастина в карман халатика и взяла коробочку. Пальцы у нее дрожали. Трэвис никогда ничего не привозил ей с родео. Наверное, ей не следует принимать подарок от Девина?

Она открыла коробочку, и тихий вздох сорвался с ее губ: внутри лежала невесомая вещица, хитро сплетенная из белых и бирюзовых перышек.

— Я подумал, что приятные сны вам сейчас не помешают, — пояснил Девин, и Ханна поняла, как истосковалась по простым, добрым словам.

— Какая прелесть!

— Это ты прелесть, Ханна Риз!

Она замерла, услышав приглушенный голос Девина, и ощутила, как все жилки в ее теле напряглись в сладостном ожидании. Она не могла заставить себя взглянуть на него и лишь без сил оперлась на перила крыльца, думая, что, должно быть, «ловушка для снов» уже работает. Трэвис перестал называть ее прелестью уже давным-давно. Потому что тогда она была беременна — как и сейчас. Реальность словно окатила ее ледяным дождем, и Ханна вздохнула.

— Спасибо, но говорить это вовсе не обязательно. Я уже была беременна, так что как-нибудь справлюсь со страдающим самолюбием.

— Малышка добавляет тебе… очарования. — Девин нежно коснулся ее подбородка, заставляя поднять голову, и от бережной ласки его мозолистых пальцев у Ханны перехватило дыхание. Другой рукой он обнял ее за плечи, и она зажмурилась, прижимая к груди «ловушку для снов».

— Похоже на чудо, верно? — прошептал Девин.

Так оно и было. В его объятиях ей казалось, что она слышит тихий перезвон звезд над головой. Тем не менее она нашла в себе силы ответить:

— Я уже не верю в чудеса.

— Я и сам раньше не очень-то в них верил, — пробормотал Девин и поцеловал ее. Его губы были теплыми и твердыми — настоящее чудо!

Когда он ушел, Ханна так и осталась стоять, не открывая глаз, слушая, как удаляются его уверенные шаги. Звук почти затих, когда он пересекал двор, а затем похрустывание гравия подсказало ей, что он подошел к конюшне. Наконец она открыла глаза, но Девин уже исчез. Ханна долго смотрела на ярко освещенные окна и закрытую дверь фургона, а затем зашла в дом и закрыла за собой дверь.

Дни родео шли один за другим — жаркие, пыльные и бесконечно длинные до тех пор, пока не наступала ночь, когда Девин поднимался на крыльцо и докладывал Ханне, как выступил сегодня Трэвис. Осторожность одержала верх, и Девин не привозил Ханне новых подарков, а Ханна старалась выходить наружу обутой. И все же ей было необъяснимо приятно, что Девин пока что выступал гораздо лучше ее бывшего мужа.

Джастина все больше воодушевляла мысль, что скоро он увидит, как Девин — а вовсе не его отец! — будет укрощать необъезженных лошадей. Ханна нервничала, но решила не напоминать мальчику о Трзвисе. Она уже пережила дни, когда еще питала надежды, которые Трэвис так и не оправдал.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Наконец наступил последний день родео. Ханна с тоской думала о разговоре с Трзвисом по поводу алиментов и своей второй беременности. Его реакция, скорее всего, будет такой же неприятной, как и погода в последние дни. Однако ради Джастина и малышки Ханна решила непременно переговорить с Трэвисом.

Она посмотрела на себя в зеркало. Платье из джинсовки удачно маскировало ее живот. Ей не хотелось, чтобы Трэвис издалека «догадался» что она в положении, иначе не успеет она произнести слово «алименты», как он скроется.

На нее снова накатила тошнота, и она прижала ладонь к губам. Вот это труднее спрятать, чем округлившуюся фигуру.

Натянув сапоги, Ханна прихватила черную сумочку и ключи. Джастин спозаранку надел новую ковбойскую шляпу и сапожки и томился на улице. Ханна взяла пакет с домашним печеньем, которое испекла, чтобы присовокупить его к зарплате Си-Джея за первую неделю работы, и вышла из дома. Приближаясь к конюшне, Ханна услышала голоса мальчиков. Несомненно, Джастин опять мешал Си-Джею задавать корм лошадям. Девин выпустил своих лошадей на выгул, и Ханна подошла к белому забору посмотреть. Лошади нервно тянули воздух ноздрями и беспокоились, а Девин переходил от одного животного к другому — это тревожило Ханну, но на лошадей, похоже, действовало умиротворяюще. Она слышала, как Девин разговаривал с ними. Караковый стригунок, который несколько дней назад то и дело взвивался на дыбы и чуть было не сбросил Девина, шел за ним по пятам, как приклеенный.

Сердце екнуло в груди у Ханны, когда она залюбовалась свободной походкой Девина. Кажется, она обречена испытывать роковое влечение к ковбоям — вернее, к одному-единственному ковбою, несмотря на все доводы здравого смысла.