Фейбл

Он смахнул слезу из уголка глаза, опустив взгляд на стол. Не задумываясь, я потянулась через деревянную шершавую столешницу и накрыла руку Сейнта своей. Я понимала, о чем он говорил, потому что видела, насколько он был сломлен. Все это видели. Изольда была ветром, морем и небом для Сейнта. Она была его миром. Узором звезд, по которому он ориентировался. Розой ветров на его компасе. Без нее он чувствовал себя потерянным.

Мы сидели в тишине, наблюдая, как за окном оживает деревня. Пока мы допивали чай, я будто бы погрузилась в прошлое. Все было, как раньше: запах дыма коровяка от пальто моего отца, бряцанье посуды позади нас. И когда взошло солнце, между нами произошло молчаливое прощание.

Когда мы вернемся в Серос, Уэст рассчитается со своим долгом, и «Мэриголд» будет нашей.

Я положила подбородок на руку, накручивая волосы на пальцы. Посмотрела на его лицо, запоминая каждую морщинку. Каждый проблеск седины в его усах. То, как его глаза идеально сочетались с синевой его пальто. Я спрятала этот образ в своем сердце, как бы больно мне от этого ни было.

Стул заскрипел по каменному полу, когда я встала и наклонилась, чтобы поцеловать Сейнта в макушку. Я обняла его за плечи на мгновение, и две слезинки скатились по его заветренным щекам, исчезая в бороде.

Когда я открыла дверь, я не оглянулась назад.

Потому что знала, что никогда больше не увижу своего отца.

Сорок два

Крыша деревенской лавки замаячила в конце переулка, когда я повернула за угол. Он стоял, окутанный последним утренним туманом, и вывеска над дверью отразила свет.

Я поднялась по ступенькам и постучала кулаком в окно, пока улица позади меня заполнялась телегами, которые направлялись к дому торговли. Когда ответа не последовало, я заглянула внутрь сквозь грязное стекло и смотрела до тех пор, пока скупщик не появился из тени. Он проковылял до двери, и его глаза прищурились от света, когда он открыл ее. Я тут же прошмыгнула внутрь.

– Что за… – проворчал он.

Я направилась прямо к шкафу в задней части лавки, присела на корточки и заглянула внутрь. Ряды обтянутых бархатом подносов возвышались один над другим и были заполнены серебряными цепочками и сверкающими безделушками. Однако среди всего этого не было того, что мне нужно.

– Я обменяла у вас золотое кольцо и браслет на украшенный драгоценными камнями кинжал, когда была здесь в последний раз, – я встала, переходя к следующему шкафу.

– Ты хоть представляешь, сколько у меня золотых колец, девочка?

– Оно было особенным. На нем были бороздки, отпечатанные в металле по всей окружности.

Только когда подняла глаза, я осознала, что скупщик был практически голым. Его длинная рубашка прикрывала его голые ноги, словно подол юбки. Он фыркнул, обходя прилавок, и вытащил черную деревянную шкатулку из другого шкафа. Он бросил ее на прилавок и облокотился на него, пристально глядя на меня.

Я подняла крышку, и свет, проникающий через окно, упал на блеск сотни золотых колец всевозможных размеров. Некоторые из них были с камнями, некоторые без. Я перебирала их пальцами, пока не увидела то самое.

– Вот, – я подняла кольцо перед собой, к свету. – Сколько?

– Десять медяков, если ты уберешься отсюда к чертовой матери.

Я ухмыльнулась, бросив монеты на прилавок. Колокольчик прозвенел надо мной, когда я открыла дверь, и я спустилась по ступенькам, стягивая тонкую кожаную веревочку, туго обмотанную вокруг моих волос. Я надела на нее кольцо и повязала его на шее, после чего застегнула куртку под самое горло.

Туман наконец рассеялся, когда солнце выглянуло из-за крыш, и я посмотрел на залитую солнцем, мерцающую деревушку Дерн. По ее переулкам бродило слишком много воспоминаний, слишком много призраков прошлого. Я шла по улицам тем же путем, которым пришла, и когда проходила мимо таверны, увидела, что стол Сейнта был пуст, если не считать двух оставленных на нем в одиночестве чашек.

Прозвенел колокол у дома торговли, и я срезала путь по боковой улочке, ведущей в порт, не желая ненароком пересечься с торговцами, которым мы вчера продавали камни и металлы. Если мы хотели опередить слухи, которые, вероятно, уже начали расползаться, нам нужно было выйти в море как можно скорее. К моему возвращению команда, должно быть, уже подготовит корабль к отплытию.

– Самый настоящий позор.

Голос донесся из начала следующего переулка, и я замерла, уставившись на тень, которая расползалась на булыжниках передо мной. Она растянулась и выросла, когда Зола вышел из-за побеленной кирпичной стены. Его черное пальто развевалось на ветру.

– Это самый настоящий позор. Смотреть стыдно, как ты тратишь свое время на таких, как эта команда, Фейбл.

Моя рука скользнула за спину в поисках ножа на поясе. Я никогда не называла ему своего имени.

– Откуда ты знаешь, кто я?

Зола рассмеялся, склонив голову набок, чтобы посмотреть на меня из-под полей своей шляпы.

– Ты очень похожа на нее.

Мое сердце замерло, и я почувствовала, как у меня только что выбили почву из-под ног.

– И так же, как и твоя мать, ты приняла несколько по-настоящему глупых решений.