Федор Достоевский

1870-е годы были невероятно плодотворными для Федора Достоевского. Не прекращая редакторской деятельности и активно ею занимаясь, он много писал. В 1870–1871 годах писатель интенсивно работал над романом «Бесы», начатым еще за границей. Непосредственным толчком к созданию этого произведения послужило «нечаевское дело». Деятельность тайного общества «Народная расправа», убийство пятью членами организации слушателя Петровской земледельческой академии И. И. Иванова – вот события, легшие в основу «Бесов» и получившие в романе философско-психологическую интерпретацию. Внимание писателя привлекли обстоятельства убийства, идеологические и организационные принципы террористов («Катехизис революционера»), фигуры соучастников преступления, личность руководителя общества С. Г. Нечаева. В процессе работы над романом замысел многократно видоизменялся. Первоначально это был непосредственный отклик на события. Рамки памфлета в дальнейшем значительно расширились, не только нечаевцы, но и деятели 1860-х, либералы 1840-х годов, петрашевцы, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, даже декабристы и П. Я. Чаадаев попали в гротескно-трагическое пространство романа. Постепенно роман перерос в критическое изображение общей «болезни», переживаемой Россией и Европой, ярким симптомом которой является «бесовство» Нечаева и нечаевцев.

Из писем Достоевского к друзьям видно, что за первое полугодие работы над «Бесами» он не менее десяти раз менял план их написания. Иногда сложность задуманного романа заставляла его по-настоящему отчаиваться. «…Никогда никакая вещь не стоила мне большего труда, – писал Достоевский H. Н. Страхову 9 октября 1870 года. – Боюсь, что не по силам взял тему. Но серьезно боюсь, мучительно!» В таком состоянии он выносил себе, как писателю, суровые приговоры. «…Будучи больше поэтом, чем художником, я вечно брал темы не по силам себе», – писал он в 1870 году А. Н. Майкову. «Я, не спросясь со средствами своими и увлекаясь поэтическим порывом, берусь выразить художественную идею не по силам», – снова признавался писатель Страхову в 1871 году. Понимая особенность таланта Достоевского – «брать темы сразу, приступом, одним размахом рисовать самые сложные свои типы», – Н. Страхов писал Федору Михайловичу: «Ловкий француз или немец, имей он десятую долю вашего содержания, прославился бы на оба полушария и вошел бы первостепенным светилом в историю всемирной литературы. И весь секрет, мне кажется, в том, чтобы ослабить творчество, понизить тонкость анализа, вместо двадцати образов и сотни сцен остановиться на одном образе и десятке сцен». Возможно, в этих словах присутствует доля справедливости, но, поступи так Достоевский, и из-под его пера вышли бы совсем другие произведения. Это был бы совсем иной Достоевский. Великий мастер психологического анализа, разве мог он «понизить его тонкость»?

Всю же необоснованность тревог и сомнений самого писателя подтверждало каждое новое творческое его достижение. Вслед за «Бесами», опубликованными в 1871 году, были созданы роман «Подросток» (1874), рассказы «Кроткая» (1876), «Сон смешного человека» (1877) и, наконец, самое масштабное произведение мастера «Братья Карамазовы» (1879).

В середине 1870-х годов возобновились отношения Достоевского с Салтыковым-Щедриным, прервавшиеся в разгар полемики между «Эпохой» и «Современником», и с Некрасовым, по предложению которого в 1874 году писатель опубликовал в «Отечественных записках» свой новый роман «Подросток». Этот шаг Достоевского наверняка был воспринят многими его старыми друзьями как предательство прежних убеждений, ведь он согласился отдать свой новый роман в либеральный журнал, издателем которого был его давнишний противник Некрасов. Конечно, определенную роль тут сыграло и то, что Некрасов предложил Федору Михайловичу солидный аванс и гонорар – 250 рублей за лист – в момент, когда авторское самолюбие Достоевского было сильно уязвлено баснословным гонораром, который незадолго до этого заплатили Л. Толстому за «Анну Каренину» в «Русском вестнике» – 500 рублей за лист.

За все годы своего литературного труда Достоевский испытал немало унижений, самолюбивых мук и ревности к другим, более успешным авторам! Ему всегда приходилось выпрашивать и вымаливать авансы, выслушивать упреки за несвоевременное предоставление работы в издательство и писать, несмотря на усталость, невзгоды и прогрессирующую эпилепсию. Но вместе с тем Федор Михайлович страстно любил литературу и вне ее никогда не искал ни заработков, ни занятий. Он с гордостью называл себя литератором, хотя и «нищим литератором», и даже обижался, когда ему предлагали какую-либо казенную должность.