Федя со своим утюгом

— О чем дискутируете? — справился председатель, лаская кулак товарища Бутакова.

— Есть ли жизнь на Марсе, — шутканул товарищ Бутаков.

— Ну и как?

— Нету!

— Есть! — сказал Коля, протягивая только что найденные очки. И сплюнул.

Он не в знак неуважения сплюнул, он просто кусочек от зуба выплюнул, и на него не обиделись. Тем более, что он очки нашел.

— Отказывается везти меня к Поляновскому! — указал на него товарищ Бутаков, желания которого замкнулись-таки на угоревшем сослуживце.

Больно было шоферу Коле слышать такую неточность, но не сказал он ничего, потому что говорить было еще больнее. Молча выслушал он от председателя слова укора и молча отвез товарища Бутакова к зоотехнику Поляновскому.

Товарищ Бутаков благополучно поинтересовался здоровьем зоотехника и выразил самое последнее искреннее желание — спать. Которое и осуществилось.

Зато шофер Коля прободрствовал целую ночь, слушая пострадавшую челюсть. Не спала и разгневанная жена его. Она вскипела сразу же, как только муж вернулся.

— Где это тебя?! Кто?! — вскрикнула она вопросительно.

Коля с уважением указал на потолок, выплюнул еще один кусочек зуба и проговорил то, что выговаривалось.

А потом в дальнейшие события вовлеклась масса людей.

Сначала стоматологи вытащили изо рта Коли один недобитый зуб, а другие поврачевали оставшиеся. Заврачевали так, что Коля более-менее внятно и вежливо сумел сказать им на это: «Спасибо за вынимание!»

Потом хирурги наложили шину на сломанную челюсть, и Коля опять умолк на полтора месяца. В событиях новых же другие люди участвовали.

Колина жена сразу же сообщила об избиенном супруге в райком, свояченица — в милицию, а тесть с помощью прокуратуры возбудил уголовное дело. Коля же молчал и питался жидкой пищей с блюдечка.

Многие возмущались. Даже товарищ Бутаков поначалу возмутился ходящими слухами и серьезно поугрожал Коле. Но Коля кое-как объяснил ему, что это не он, Коля, виноват в распускании, и товарищ Бутаков, смягчившись, сказал: «То-то!»

Однако следствие шло полным ходом, райком подумывал о новой кандидатуре на должность начальника производственного управления сельским хозяйством…

И тогда в товарище Бутакове опять проснулось естественное человеческое желание — посетить пусть не своего, но побитого-таки подчиненного и подарить ему что-нибудь со своего плеча. Он пришел пешком и подарил часы.

Тут уж шофер Коля не мог молчать. Вернее, он уже мог не молчать, потому что челюсть чудесно срасталась. Он сказал товарищу Бутакову «спасибо», а следователю и прокурору — что не имеет никаких претензий к товарищу Бутакову. И уголовное дело на этом прикрылось. На нет ничего и нет.

Вот и все.

— Чего тут, в этой истории, не хватает? — переспрашивает теперь Коля и задумывается. — Одного зуба у меня теперь не хватает, но это все равно незаметно. Это зуб мудрости.

Он по-прежнему шофер на хорошей работе, и к нему тоже никаких претензий. И еще у Коли — новые часы.

ВО ПОЛЕ — НОЧЬ,

в ночи — гвозди и мы. Еще — арбузы, звезды и сторож Лямзин. Луна также имеется. За тучкой.

Но главное — мы и гвозди. Они торчат из дороги, по которой мы идем. Поэтому мы не просто идем, а идем, остро воспринимая действительность.

Тут такое дело: бахча тут. Арбузы соком наливаются, сильно смущая прохожих и проезжих.

И не стоит убеждать читателя в том, что человечество падко на арбузы. Если б, скажем, существовал какой-нибудь бюллетень «Кто ест что», то там наверняка было бы сказано: «Арбузы едят все». Но одна газета попыталась однажды посеять к арбузам недоверие. Поросенок, написала она, гораздо нужнее организму, чем арбуз. А через неделю под рубрикой «Так поступают настоящие люди» газета сообщила о том, что комсомолец Слава Бычков подобрал в трамвае поросенка и принес в редакцию.

Видите: арбуз вот никто не потерял, а потеряли поросенка. Но если б даже и арбуз… Не принес бы его Слава Бычков в редакцию.

Ручаюсь. Сам бы съел. И недосчитались бы тогда мы в своих рядах одного настоящего человека.

Имея дело с арбузами, человек порой теряет лицо: то в очереди некрасиво заерепенится, то потом уж сердцевинку себе постыдно выковырнет на глазах у ближних. А в иных случаях, наоборот, человек как раз свое истинное лицо показывает.

Вот потому и торчат из проселочной дороги, пролегшей вдоль бахчи, эти гвозди. Их туда сторож Тимофей Ковтун вмастерил.

Есть возле бахчи и другая дорога, асфальтовая, республиканского значения, не тронутая Ковтуном. Не решился он влиять на грузооборот республики, да и гвозди иссякли.

От этой-то дороги и напасти. То и дело проезжий человек тормозит возле бахчи. Вкусить арбузик на месте ему не возбраняют — вкушай! Вкусит человек, и на тебе: потерял лицо. Плохо улыбаясь, тащит арбузы в кузов, в багажник, в коляску… Тащит, одним словом.

И, конечно, встречает возражения со стороны сторожа. Сторожа Лямзина, например, однажды даже неувечно побили его же палкой, столкнули в канаву и укатили с арбузами на грузовике. Только и сумел сторож записать номер машины.