Фебус. Принц Вианы (СИ)

– А потом – в Биаррице – они меня определили в монаршую квинту* – долю в добыче. Отвезли в замок, там постригли и приставили в капелле прислугой за все. Крестили по-местному. А как вырос, майордом определил кнехтом* в конные арбалетчики, хотя капеллан очень уговаривал принять сан.

– Почему не принял? Быть идиотом* тебе не грозило…

– Даже если перестать брить тонзуру*, сир, то веревочный пояс затягивает чресла на всю жизнь, – ответил парень довольно жестко, но в пределах вежливости.

Философ, однако; в такие-то годы.

– Баб любишь больше вина? – спросил в лоб.

– И это тоже, сир, – не стал он запираться.

Вот так вот. Если приближать такого, то постоянно придется тюкать по темечку – предупреждая об опасности «медовой ловушки». Но в это время до такого могли и не додуматься. Хотя уже в Библии такое руководство есть. Глава про Эсфирь, которую руководители еврейской общины подложили под персидского царя с целью свалить первого министра… Но этот, слава богу, бабник, не жертва священника-педофила.

– А здесь ты кто?

– Как кто? Ваша охрана. Вы же сами распорядились оставить кнехтов в лесу западнее Плесси-ле-Тура на всякий крайний случай с запасными лошадьми. Вот мы и пригодились.

Теперь лови, парень, разрыв шаблона.

– Хочешь быть свободным?

И вот тут уже он меня удивил, порвав все мои шаблоны.

– Нет, сир. На свободе я умру от голода. Или подамся в разбойники, и меня повесят. Лучше буду у вас в кнехтах. По сравнению со свободными простецами кнехт в войске конде* – большой господин. Хоть и раб.

И тут я решился. Была не была. Все одно пора действовать. Завтра уже может быть поздно.

– Ты тайны хранить умеешь?

Паренек спокойно и с достоинством ответил:

– Да, сир.

– И какие тайны ты хранишь?

– Если я вам о них сейчас поведаю, сир, то они перестанут быть тайнами, и окажется, что я их не умею хранить.

Вот так вот. Браво! Раб! В лицо «государю»! Ой, мама, роди меня обратно. Куда я попал?

– Хорошо. Тогда скажи: стоит ли мне доверить тебе свою тайну? Страшную тайну, которая тебя может как возвысить, так и погубить.

Микал промолчал. А я его в этом еще и простимулировал.

– Не торопись отвечать. Все взвесь сначала. Ты же умный мальчик. Могу гарантировать только одно: если решишь все оставить как есть, то для тебя все и останется, как и было. В противном же случае в твоей судьбе произойдут большие перемены. Замени факел, за это время все и обдумаешь.

Микал ушел, и я снова остался в одиночестве. Черт возьми, это – попадалово. Читал книжки про такое, примерял на себя, естественно, но в моих думках все проходило в той истории, которую я хорошо знал. А вот теперь как выгребать? «Ничто не выдавало в Штирлице русского разведчика, кроме буденовки и волочащегося за ним парашюта».

Вернулся Микал. Один. Принес с собой три готовых к запалке факела.

Заменил прогоревший факел на новый. Его лицо при этом хорошо осветилось. Это гут.

Потом он встал на колени и сказал, глядя мне прямо в глаза:

– Располагайте мной, сир, так, как посчитаете нужным. Я готов принять вашу тайну и хранить ее ото всех. Не выдать ее даже под пытками.

Глаз не отводит. Это хороший признак.

– Под пытками, говоришь? – усомнился я. – Пытки тоже разные бывают. Видел я людей, которых не сломила невыносимая боль, но ломала угроза потери бессмертной души.

Боже, что за хрень я несу…

– Я ваш, сир, душой и телом. Иисус Христос тому порукой и Отец Дружин*.

Он торопливо перекрестился.

– Мало, – сказал я. – Волосом* поклянись, что он лишит тебя мужской силы в случае твоего предательства.

В глазах мальчишки мелькнул даже не страх, а ужас.

– Откуда вам такое известно, сир? – даже не сказал, а торопливо выдохнул он.

– Для начала условимся, что вопросы здесь задаю я. Ну так как?

– И Волосом клянусь я, что буду верен вам и телом и душой, что жизнь моя и смерть моя принадлежат вам, сир.

– Теперь верю, – констатировал я ситуацию. – Посоветуй, кем тебя назначить, чтобы ты всегда был при моей персоне, а не в чьем-то копье. И главное, чтобы это назначение не вызвало ничьей зависти.

– Вашей ступенькой, сир.

– Кем?

– Ступенькой, на которую вы будете опирать ногу, когда будете садиться в седло. Неужели вы такого не помните?

– В том-то и состоит моя тайна, что я ничего не помню до сегодняшнего дня. Совсем ничего. Даже того, кто я. Теперь тебе понятно, какой страшной силой обладает эта тайна?

– Да, сир. – Шок у парня; правда, легкий.

– Вот и ответь мне: кто я?

– Вы, сир, дон Франциск де Фуа по прозванию Фебус, суверенный принц-виконт Беарна, принципе* Вианы и Андорры, инфант* короны Наварры, пэр* и племянник руа* франков.

– Vot blin, nachalos v kolchoze utro, – вырвалось у меня на языке родных осин. – А кто таков тот одноглазый нахал?

Микал тут же ответил, как заправский номенклатор: