Фб '98

Герцог некоторое время рассматривал Степу. Потом велел принести поклажу из лодки, и они со стариком прошли в дом. Поклажи — свертков, тюков и мешков — оказалось немало. Пришлось ходить четыре раза. Потом Степа накрыл стол и прислуживал гостю за ужином в соответствии с придворным этикетом. Герцог вел себя тоже соответственно своему положению, однако со стариком держался как со своим приближенным и с аппетитом уплетал простую еду с нехитрой деревянной посуды, искусно пользуясь своими ножом и ложкой. Вилок в обиходе не было. Степа тоже устроился за столом по правую руку от гостя — место старшего сына и наследника. Герцог принял это как должное.

«Кажется, ничего мужик, без заскоков, — подумал Степа, — похоже, уживемся».

Покончив с едой, герцог остался за столом и дождался, пока насытились хозяева. Быстро убрав посуду, Степа подал травяной отвар, который они обычно пили и который здесь называли чаем, хотя он не заваривался, а варился из местного растения.

— Я вижу, ты выполнил мою просьбу, — обратился герцог к старику, — Карл знает все, что следует, и умеет себя вести. Мне не будет стыдно представить его моему двору.

— Благодарю вас, ваше высочество, — ответил старик, кланяясь, — я старался в меру своих скромных возможностей.

Подчеркнутая церемонность старика подсказала Степе, что приближается важный момент. Ждать пришлось недолго.

— Сын мой, готов ли ты занять свое место рядом со мной? — На этот раз герцог обращался к Степе.

— Да, ваше высочество, — ответил Степа.

— Ты не должен именовать меня моим титулом, — продолжал герцог. — Мы члены одной семьи и обращаемся друг к другу на «ты». Говори мне «отец». А сейчас переоденься. Твое платье в том тюке.

— Да, отец, — ответил Степа. Забрав указанный тюк, он вышел к реке. Помылся, переоделся. Новоявленный отец ничего не забыл. Там был такой же, как у него, костюм, совсем новый, белье, ремень, шляпа и сапоги. И даже портянки. Все пришлось впору. Старую одежду он забрал в дом и развесил на колышках у двери.

За час до рассвета Степа встал, как обычно, и, когда проснулись остальные, завтрак был готов. Поев, они с герцогом попрощались со стариком, сели в лодку и отчалили. Начинался новый период жизни. Степа чувствовал легкий холодок в животе.

ГЛАВА 4

Представление ко двору прошло гладко. Придворные расценили Степино появление как нечто само собой разумеющееся. Или сделали вид. Сестры, однако, приняли его прохладно. Под управлением крепкой руки Матео Альбаузского вассалы были покорны, соседи сговорчивы, народ спокоен. Сюзерен — король Сигизмунд IV, правивший Боккардией, в которую, кроме Аль-бауза, входили еще четыре герцогства, — не вел войн. Словом, политическая обстановка тревоги не вызывала.

«Словно в сказочном королевстве, — подумалось Степе, которого теперь звали Карлом. — Не к добру это благолепие».

Поскольку основных занятий у него оказалось всего три: завтрак, обед и ужин, он чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Герцог был постоянно занят. Придворные — любезны и предупредительны, но не более. За первую неделю Степа исходил весь дворец, который оказался невелик, удобно обустроен и хорошо защищен. Еще две недели ушло у него на знакомство с городом. Одевшись так, чтобы не привлекать внимания, он исходил Альбауз вдоль и поперек. Город считался большим только по меркам средневековья. Торговые ряды, ремесленные кварталы, богатые дома придворных — все это занимало не более пяти квадратных километров треугольником между двух рек: Альбы, главной реки герцогства, и Мирбы, ее притока. Вообще, надо отметить, что селились здесь в основном у слияния рек или речушек. Оно и понятно, реки — удобные пути сообщения в этой лесистой местности.

Через месяц Степа заскучал по вольготной лесной жизни. Как-то за завтраком в разговоре упомянули Степиного «брата» — тоже Матео. Раньше этой темы при нем не касались, а он не расспрашивал. Полагал, что брат умер еще до того, как он здесь появился. Оказывается, еще жив, продолжает болеть, и состояние его опять ухудшилось. Степа испросил у герцога разрешения и после завтрака навестил больного.

Больной лежал в одной из комнат, составлявших покои герцога. Поэтому раньше Степа его и не обнаружил. Комната была просторная, но темная из-за занавешенных окон. В ней стоял тяжелый дух лекарств, благовоний и еще чего-то кислого. Матео-младший оказался рослым, плечистым парнем, но худым и изможденным. Он часто и сухо кашлял, послушно пил какие-то отвары, подаваемые лекарями, и, видимо, был обречен на медленное неуклонное угасание. Степа попросил у дежурившего лекаря позволения и приложил ухо к груди больного. Легкие хрипели так, что было слышно и без слуховой трубки. Похоже на какую-то легочную инфекцию.

Матео открыл глаза и вопросительно посмотрел на Степу. Он был в сознании, но страшно слаб.

— Я — Карл, твой младший брат, — ответил Степа на незаданный вопрос. Вопросительное выражение лица сменилось удивленным, потом, через минуту — понимающим. Наконец больной слабо улыбнулся и закрыл глаза.