Фазовый переход. Том 1. «Дебют»

С задачей удобного и компактного хранения текстовой информации, неподвижных и движущихся изображений они справились вполне успешно лет на тысячу раньше нас, но так на этом, соответствующем приблизительно середине нашего ХХ века уровне и остались. Потому как незачем дальше лошадей гнать. Это примерно как если бы у нас в архивах хранились фотоснимки фронтовых корреспондентов, сделанные в походах россичей на Царьград или в ходе битвы на Калке, причем тем же самым «Зенитом» или «Зорким», что и сейчас работают.

Честно сказать, происходящее с нами мне нравилось. Снова, как в молодости, я занимался делом, к которому был привержен и приспособлен, а самоощущение не сильно отличалось от того, что было, когда я в двадцать шесть лет впервые очутился на «диком Западе», да еще и в самых экзотических его местах. Контраст не намного меньший получился, чем я сейчас наблюдаю.

И Антон вернулся к основной профессии. Все ж таки большая разница – состоять непонятно в каком качестве при оголтелой компании землян, с которыми свела судьба и она же наградила жалкой участью невозвращенца[29], или опять обрести свой высокий дипломатический ранг. Пусть и на время.

Беда Антона заключалась в том, что после ареста в своей Метрополии и осуждения на пожизненный срок он в глазах Замка как бы потерял авторитет. Или не Замка в целом, а его адаптированной к условиям работы на Земле субличности. Форзейль перестал быть представителем некоей высшей воли, служить которой Замок изначально был предназначен.

Исполнять по привычке просьбы, пусть даже облеченные в форму команд, Замок соглашался, но видно было, что все это только имитация, наглядная демонстрация поговорки: «Привыкла собака за возом бегать».

Согласен, что все это только мои домыслы, где уж среднему уму постичь тайны взаимоотношения «галактов», как подобных экземпляров назвали в каком-то романе давних времен. Но с моей точки зрения, треугольник Замок – Антон – Арчибальд расшифровывался именно так.

Но не в этом дело. Оказавшись здесь, Антон как бы вынул из шкафа и снял с плечиков свой мундир «Тайного посла» со всеми нашивками, погонами и регалиями, почистил щеточкой, надел, повернулся несколько раз перед зеркалом и решил, что все адекватно. А также и аутентично[30].

Он был представлен господам Туливара и Манакара, судя по всему, специалистам по контактам «Дуггурляндии» с нашей Землей. Языками, что русским, что основными европейскими, они владели более чем свободно. Обычно такая степень недоступна даже среднестатистическому большинству «носителей». Но как раз такая давалась что форзейлианскими, что аггрианскими обучающими программами. Что наводило на очередные размышления. О самостоятельности дуггуров как варианта автохтонной[31] цивилизации.

Возможно, они такой же продукт упражнений ныне живущих или ранее существовавших Держателей, как половина рас, входящих в Союз Ста миров. Или даже – генетический мусор, побочный продукт более удачных экспериментов, оставленный существовать просто из любопытства – «а, может быть, и из этого получится нечто познавательное или поучительное».

Кстати, еще во время обучения Антона в своих спецшколах и на спецкурсах повышения квалификации значительная часть курсантов регулярно задавалась вопросом, почему именно Земля занимает столь уникальное положение между Союзом и Конфедерацией и по какой причине она давным-давно не отошла к той или другой стороне. Захватить ее силой или обменять на что-то полезное проблем бы не составило: целые Звездные скопления неоднократно переходили из рук в руки.

На что Антон, как и множество его старших и младших коллег за доступные обозрению века, получал один и тот же ответ: «Так установлено Держателями и записано в Гиперсети». То есть и Конфедерация, и Союз имели право лишь на весьма ограниченный круг этнополитических экспериментов во всем секторе Гиперсети и Мирового эфира, где хоть в малейшей степени ощущалась вибрация, производимая всем пучком связанных с Землей (и Солнечной системой в целом) реальностей.

Зачем и почему это было установлено так, а не иначе – вопрос из разряда «для чего закон всемирного тяготения» или «почему смерть необязательна, но неизбежна, как пересечение кривых в неэвклидовых математиках».

Туливара и Манакара для общения с «господином Тайным послом» избрали еще одну башню над двухсотметровым обрывом к океану, где не только имелось все необходимое для их специфической работы, но и прекрасные помещения для медитаций. Это занятие было для Антона столь же обязательным даже в его человеческой ипостаси, как утреннее посещение умывальника и туалета для большинства культурных людей.