Фазиль. Опыт художественной биографии

«…Я обменялся с одним мальчиком книгами. Я ему дал „Приключения Шерлока Холмса“ Конан-Дойля, а он мне — один из разрозненных томов Гегеля, „Лекции по эстетике“. Я уже знал, что Гегель — философ и гений, а это в те далекие времена было для меня достаточно солидной рекомендацией.

Так как я тогда еще не знал, что Гегель для чтения трудный автор, я читал, почти всё понимая. Если попадались абзацы с длинными, непонятными словами, я их просто пропускал, потому что и без них было всё понятно. Позже, учась в институте, я узнал, что у Гегеля, кроме рационального зерна, немало идеалистической шелухи разбросано по сочинениям. Я подумал, что абзацы, которые я пропускал, скорее всего, и содержали эту шелуху.

Вообще я читал эту книгу, раскрывая на какой-нибудь стихотворной цитате. Я обчитывал вокруг нее некоторое пространство, стараясь держаться возле нее, как верблюд возле оазиса. Некоторые мысли его удивили меня высокой точностью попадания. Так, он назвал басню рабским жанром, что было похоже на правду, и я постарался это запомнить, чтобы в будущем по ошибке не написать басни» («Начало»).

Интересно, «Кролики и удавы», созданные уже после написания этого мемуарного фрагмента, к басне по Гегелю можно отнести? В любом случае, «Кролики…» — что угодно, но никак не рабский жанр!

А вот еще. Много лет спустя Искандер, беседуя с Евгением Поповым, скажет:

«И еще я вспомнил, как в деревне одна из моих двоюродных сестер, учившаяся в городе, привезла большой однотомник Шекспира. Так как других книг не было, я его несколько раз прочел. Мне было так лет десять, и на меня огромное впечатление произвели юмористические моменты в творчестве Шекспира. Драмы смутно в детской голове укладывались, но каждое появление Фальстафа или шута для меня было величайшим праздником. Юмор Шекспира громадную сладостную роль сыграл тогда для меня, и я думаю, что в какой-то мере он мне много дал для понимания юмора вообще».

Парадоксальная вещь: абхазец Искандер учился русскому языку по переводам Шекспира!

Между прочим — опять спасибо советской власти: ни до, ни после нее таких массовых изданий классиков не было, да уже и не будет.

Читал Фазиль и стихи, в том числе доступных ему авторов Серебряного века, например, Брюсова. Про свое знакомство с поэзией Пастернака Искандер вспоминал и рассказывал на конференции в США: