Фавориты Фортуны

– Неплохое описание, – сказал Сулла, кивком заменив улыбку. – А теперь, мой большой и, кажется, мирный друг Марк Красс, я хочу задать тебе вопрос. И требую честного ответа. Ты, с твоей ужасной репутацией, способен дать мне честный ответ?

Это колкое замечание, казалось, совершенно не поколебало бычьего спокойствия Красса.

– Постараюсь, Луций Корнелий.

– Ты очень привязан к своим испанским солдатам?

– Учитывая, что ты все время заставляешь меня находить для них провизию, – нет, – ответил Красс.

– Хорошо! Ты расстался бы с ними?

– Если ты считаешь, что мы можем обойтись без них, то да.

– Хорошо! Тогда с твоего великолепного флегматичного согласия, мой дорогой Марк, одной стрелой я убью много дичи. Я намерен отдать твоих испанцев Филиппу – он сможет занять и удержать для меня Сардинию. Когда хлеб на Сардинии созреет, Филипп доставит мне весь урожай, – сказал Сулла.

Он протянул руку к кожаной бутыли слабого кислого вина, привязанной к рогу седла, взял ее и умело, тонкой струйкой влил вино в беззубый рот. Ни одна капля не упала на кожу лица.

– Филипп откажется ехать, – ровным голосом сказал Метелл.

– Нет, не откажется. Ему понравятся комиссионные, – ответил Сулла, закрывая птичье горло своего бурдюка. – Он будет полным и бесспорным хозяином всего, и сардинские пираты встретят его, как брата. Он заставит всех до последнего выглядеть добродетельными.

Красса стали одолевать сомнения, ему очень хотелось возразить, но он не сказал ни слова.

– Интересно, что ты будешь делать без войска? – продолжал Сулла.

– Что-нибудь, – осторожно ответил Красс.

– Ты мог бы быть мне очень полезен, – небрежно заметил Сулла.

– Каким образом?

– Твои мать и жена – обе из знаменитых сабинянских семей. А как насчет того, чтобы поехать в Реате и начать вербовать солдат для меня? Ты мог бы начать там, а закончить среди марсов. – Сулла протянул руку и сжал запястье Красса. – Поверь мне, Марк Красс, весной будущего года у тебя будет очень много военной работы и хорошие войска, которыми ты будешь командовать.

– Это мне подходит, – молвил Красс. – Согласен.

– О, если бы все можно было решить так быстро и так хорошо! – воскликнул Сулла, опять потянувшись к бурдюку.

Красс и Метелл Пий обменялись взглядами над склоненной головой с глупыми искусственными завитками. Он мог сказать, что пьет, чтобы унять зуд, но правда заключалась в том, что теперь уже Сулла не мог долго обходиться без того, чтобы не смочить горло. В какой-то момент страшных физических пыток он прибегнул к вину – испытанному средству временного облегчения – и с тех пор не в силах с ним расстаться. Но знал ли об этом сам Сулла? Или не знал?

Если бы у них хватило смелости спросить об этом Суллу, он ответил бы им сразу. Да, он отдает себе в этом отчет. И ему все равно, кто еще осведомлен о его слабости, включая и тот факт, что якобы слабое вино в действительности было очень крепким. При запрете на хлеб, мед, фрукты и сдобу ему мало что нравилось в его рационе. Врачи Эдепса были правы, запретив все эти вкусные вещи, в этом он был уверен. Когда Сулла пришел к ним, он знал, что умирает. Во-первых, он не мог обойтись без сладкого и пищи, содержащей крахмал. И поэтому так прибавил в весе, что даже его мул жаловался, вынужденный нести на себе такой груз. Чуть позже у него появилось ощущение онемения и покалывания в стопах. Со временем стали мучить жар и боли, так что, когда он ложился спать, его несносные ноги не давали заснуть. Впоследствии такие же ощущения появились в лодыжках и коленях, и уснуть становилось все труднее. И он попробовал добавить к своей обычной диете очень сладкого и крепкого вина – и привык к тому, что вино помогает ему заснуть. До того дня, когда он вдруг стал потеть, у него появилась одышка и он начал худеть так быстро, словно вот-вот совсем исчезнет. Он выпивал жуткое количество воды, и все равно его мучила жажда. Но что самое ужасное, он стал плохо видеть.

Большая часть симптомов почти исчезла после его поездки в Эдепс. О лице он думать не будет, он, который в юности был так красив, что мужчины дурели в его присутствии, а повзрослев и став еще прекраснее, сводил с ума женщин. Но единственное, что не прошло, – это его пристрастие к вину. Подчинившись неизбежному, жрецы-врачи Эдепса убедили его заменить сладкое крепленое вино на сухое, кислое. И по прошествии месяцев Сулла стал предпочитать такие кислые вина, что лицо его каждый раз искажала гримаса. Когда зуда не было, он еще контролировал количество выпитого, чтобы вино не мешало его мыслительному процессу. Он пил просто для того, чтобы улучшить этот процесс. По крайней мере, он так убеждал себя.

– Я оставлю у себя Офеллу и Катилину, – сказал Сулла Крассу и Метеллу Пию. – Однако Веррес вполне оправдывает свое имя – это ненасытный жадный кабан! Думаю отправить его обратно в Беневент, по крайней мере на время. Он может организовать запасы продовольствия и приглядывать за тем, что делается у нас в тылу.

Поросенок хихикнул:

– Ему это может понравиться, душке.

Эти слова вызвали усмешку у Красса.

– А как насчет Цетега? – спросил он.