Фаворит смерти 2

Телефон упал на асфальт. На экране был Бартынов. Мне хватило и мгновения, чтобы увидеть его лицо… Лучше бы я этого не видел! У Смерти, которую мне время от времени приходилось лицезреть, выражение было и то менее страшное. Казалось, прямо из экрана сейчас начнут лететь молнии.

Григорий тоже увидел это лицо и ойкнул, совсем по девичьи, испугано. Был бы хвост — точно бы поджал.

— Гриша… — каким-то замогильным голосом прошептал Бартынов.

Герцен вновь ойкнул.

А потом начал остервенело топтать телефон ногой, в считанные мгновения превратив его в груду осколков.

— Запись велась дистанционно, — ответил я. — Так что смысла в этом нет — все материалы уже у Бартынова.

— Я тебя… — прошипел Герцен, брызжа слюной.

— Это всего лишь морок, — усмехнулся я. — Ничего ты мне не сделаешь. А вот тебе советую убираться отсюда поскорее — люди Бартынова уже выехали сюда.

Мои очертания вновь поплыли — я не удерживал магический конструкт, так как он был уже ни к чему.

Григорий отпустил морок, начал оглядываться.

— Где ты? — прокричал Герцен. — Где ты сам? Покажись! Выйди ко мне! Поговорим — с глазу на глаз.

— Разбираться с тобой будет отец Никиты — это будет по справедливому.

— Я… тебя…

Герцен начал пятиться. Потом рявкнул на своих дуболомов:

— Чего стоите?! Живо нашли его!

Те ринулись исполнять приказ.

Сам Герцен испуганно оглянулся. У дальних кустов показались тени. Я не сомневался, что это бартыновские солдаты.

— Выходи! — вновь произнес Григорий, но уже не так уверено. — Давай, выходи!

А потом и вовсе, едва вновь зашевелились кусты, рванул наутек.

— Стой, паскуда! — крикнул я и Герцен от страха припустил еще быстрее.

Споткнулся, растелился, глухо ударившись лицом об асфальт. Нос и губы расквасились в кровь, Герцен вскрикнул, сквозь слезы начал проклинать меня. С трудом поднявшись, вновь рванул прочь.

Магический морок развеялся окончательно. Агнета, придя в себя, продолжала смотреть на то место, где еще совсем недавно валялся я с перерезанным горлом. Теперь же там ничего не было, что бы напоминало о жуткой расправе. Девушка, кажется, ничего не понимала.

Я стряхнул с глаз остатки морока — когда делаешь его на расстоянии, тяжело выходить в нормальное свое состояние. Кажется, что ты до сих пор там, в самом гуще событий.

Но наваждение кончилось. Я моргнул пару раз, огляделся. Я по прежнему находился в том же месте, где и был до этого. Дуб все так же стоял рядом и я держался за него, пытаясь удержать точку опоры. Агнета была далеко, как и сама лавочка, возле которой было назначено свидание. Ее состояние чем-то напоминало мое. Девушка была растеряна.

Герцен ругался где-то левее.

«Зря ты его не убил», — с сожалением произнесла Смерть.

«Разве ты не помнишь, что я говорил? Я не хочу превращаться в тебя. Не мне судить его, а отцу Никиты. Он и решит, что делать с Герценым».

Смерть покачала головой. Осмотревшись, злобно прошипела:

«Гадкое место!»

«Место силы», — возразил я.

«Слишком светло. Не люблю свет!»

Усталость навалилась волной. А вместе с ней и начался откат. Была мысль воспользоваться силой Смерти, но я сдержался. Дойти до машины хватит силенок, а значит использовать запретные резервы ни к чему.

Одно дело было сделано. Теперь осталось разобраться еще с одним, не самым простым.

«И все-таки зря ты его не убил, — вновь начала сокрушаться Смерть, понуро следуя за мной. — Герцен пропитан чернотой, его душа сочится ее соком — я бы с удовольствием высосал бы его до дна!».

«Думаю, у тебя в скором времени будет возможность это сделать», — ответил я, видя, как дальние кусты разошлись и оттуда выскочил бартыновский боец.

В руках у него был автомат.

Увидев меня, солдат на некоторое время остановился, потом кивнул и пошел дальше. Я не сразу понял его жест. И только через некоторое время сообразил, что это был один из тех охранников, которые были со мной во время разборок с Кондором. Именно этот охранник рассказывал про суровые будни азиатских убийц.

Уже выходя из парка, я услышал отчаянный крик Герцена.

— Отпустите меня! Вы что себе позволяете?! Я сын боярина Нижней палаты, я Григорий Герцен! Отпустите, я сказал! У вас будут крупные неприятности!

На душе полегчало от этого крика.

С трудом, уставший, но с чувством выполненного долга, я добрался до машины, сел в нее и лишь смог произнести:

— Поехали домой.

Потом обессилено отрубился.

* * *

Проснулся я когда машина уже подкатила к дому.

— Приехали, Максим Петрович, — в полголоса произнес водитель.

— Хорошо, — кивнул я, потирая глаза. От поездки в неудобном положении ногу отсидел и теперь ту словно пронзали тысячи иголок.

К ужину я не успел. Нианзу начал суетиться вокруг меня, предлагать накрыть стол или хотя бы принести что-нибудь покушать в комнату, но я отказался. Есть не хотелось.

— Ну хотя бы чаю? — не унимался китаец.

— Хорошо, чай можно, — понимая, что просто так Нианзу не отстанет, согласился я.

Довольный собой, слуга удалился и уже через пять минут в комнате у меня стояла тележка с фарфоровый чайничек чаем, на которой, кроме самого напитка, находилось также с десятка два различных закусок.

— Это что? — спросил я, разглядывая еду.