Фацетии

У некоей очень богатой вдовы был единственный сын, грубого, почти скотского нрава, настоящий дурак. Так как он до смерти влюбился в одну знатную девицу, которая жила по соседству, то попросил, чтобы ее отдали ему в жены. Родители девицы, хотя и были знатны, однако страдали от бедности и домашних тягот и не могли найти для дочери знатного мужа. Поэтому, соблазнившись богатством крестьянина, они легко согласились на его просьбы. Мать же его, зная глупость своего сына и боясь, что девица из-за нелепого его нрава не полюбит его и отвергнет, стала заботливо наставлять, как он должен себя вести, и, когда глупый крестьянин впервые пришел к девице, чтобы снискать ее любовь, то девица, когда он уходил, подарила ему атласные перчатки (т. е. из очень тонкой кожи). Выйдя от нее, он попал под сильный дождь и совсем их загубил. Мать, браня его, сказала: «Тебе, сын, надо было снять перчатки и спрятать их за пазуху». Придя к девице в другой раз, он получил от нее в подарок ястреба. Помня наставления матери, он, уходя, спрятал его за пазуху. Когда он захотел показать матери подарок, то вытащил мертвого ястреба. Пробирая его снова, мать сказала, что он должен был нести ястреба в руках. Когда же он в третий раз был у невесты, то раз он ни перчаток, ни ястреба не принес домой, она подарила ему мучное сито. По совету матери он, голова садовая, понес сито в руках, как должен был нести ястреба. Когда мать снова стала его поучать, что надо было приладить сито к лошадиному хвосту, он это очень хорошо запомнил. Наконец, девица, презирая этого безнадежно глупого человека, подарила ему кусок сала, которое он, уходя, привязал к лошадиному хвосту и проволочил его по колючкам и шиповнику. Наконец, мать, боясь, чтобы сына из-за его дурости не отвергли вообще, оставила его сторожить дом, а сама отправилась к родителям девицы добиваться, чтобы назначили день свадьбы. Сыну же наказала, чтобы тем временем он дома ничего не натворил. Когда она ушла, он спустился в винный погреб и, желая налить вина, всю бочку пролил на каменный пол. Чтобы мать этого не увидела, он засыпал потоки вина огромным количеством сухой полбы. Затем, поднявшись наверх, он, войдя неожиданно, напугал гусыню, сидевшую на яйцах, и она закричала: «Га-га-га!» Дураку со страху показалось, что она говорит: «Ich wils sagen», т. е. «Я все это расскажу». Поэтому он, поймал гусыню и за то, что она собиралась рассказать, что он натворил в винном погребе, убил ее, намазался медом, который нашел рядом в горшочке, прилепил к меду перья, собрав их изо всех подушек, и уселся на место гусыни высиживать яйца. Мать, вернувшись домой от девицы, нашла сына, сидящего на яйцах наподобие гусыни. Когда она постучала в дверь и позвала сына, он ответил: «Га-га-га!», желая и криком и сидением на яйцах подражать гусыне. После долгой брани и угроз он вылез, наконец, из гнезда и впустил мать. Так как он тотчас же должен был отправиться к невесте, то мать простила ему нелепости, которые он здесь натворил, сказав, чтобы он, приветствуя невесту, бросал на нее веселые и любезные взгляды. И он, зайдя к овцам, вырвал у них глаза и побросал все их в лицо невесте: ведь он думал, что именно таким образом должен бросать на нее взгляды.

Тем не менее богатство — наилучший залог любви — обеспечивало ему брак, ибо у кого есть богатство, тому оно дарит знатность, красоту, разум и все прочее.

27. ДРУГАЯ, ПОХОЖАЯ

Другой, не менее глупый и богатый, когда ему сватали красивую девицу и в присутствии друзей жениха и невесты обсуждали приданое и тому подобные вещи, совсем не слушал того, что говорилось, а все время следил за тем, как летают мухи. И, когда его серьезно спросили, как ему все это нравится, он, ничего не отвечая, увлеченный мухами, сказал: «Ох, какая там большая муха!» Потом, повернувшись к другой,— «Смотрите, вон та еще больше!» Так в течение всего сговора он только мухами и занимался. Но, конечно, брак ему был обеспечен богатством.