Фаталити. Цена его успеха

Каждое его слово было ударом по сердцу. Я не могла переварить всё сказанное им.

— Я даю вам три недели на раздумье. До этого времени не говорите никому о своём положении. Тогда будет легче пойти на аборт. Я положу вас в лучшую клинику, где проконтролируют, чтобы всё прошло хорошо.

Я стояла и смотрела ему в глаза. Пыталась проникнуть в его душу, проверить её наличие. Но в глазах была пустота. Ни сострадания, ни стыда, ни чего-либо ещё. Тьма. Чем дольше смотрела, тем больше эта тьма меня поглощала.

— А сейчас я иду к Ираклию. Вы со мной?

— Воздержусь от такого удовольствия, – с презрением выцедила я.

Он пожал плечами и спокойно, как ни в чем не бывало, прошёл мимо меня. Как только он скрылся за больничными стенами, я приземлилась на скамейку и опустошенно смотрела в одну точку. Мои глаза наполнялись слезами. Хотелось кричать от отчаяния. Не удержавшись, я разрыдалась. Сердце мое билось в дикой истерике. Всё внутри меня ломалось от осознания собственной беспомощности.

Через пару часов родители были рядом, и мы вместе зашли к Ираклию. Я с трудом удержалась, чтобы не броситься первой в его объятия. Дала сделать это маме с папой и только потом уткнулась ему в грудь.

— Ты меня так напугал, – поцеловала его в плечо и не могла оторвать себя от него.

Весь этот кошмар вокруг нас искоренил все другие мысли и желания во мне. Единственное, чего я хотела, чтобы он был в безопасности и рядом. Если бы меня попросили отказаться от танцев, от учебы, от будущего ради него – я бы отказалась от всего, не думая. Но бросить его ради его же будущего я не могла. Моя душа распадалась на атомы от несправедливости и боли.

— Все хорошо. Завтра меня выпишут. Врач говорит, что я родился в рубашке, – улыбнулся он, обнимая меня.

— Какая-то чёрная полоса у тебя, – с досадой отметила Тина и села рядом с ним.

— Не всегда же должно быть хорошо, – спокойно ответил он.

— Слишком высокие контрасты. Тебя явно кто-то сглазил!

— Мам, не начинай, – закатил глаза Ираклий. – Какой сглаз. Просто череда невезений. Бывает. Главное, что всё обошлось.

— Это самое главное, – прошептала я и прижалась к нему ещё сильнее.

— Сильно испугалась? – спросил он и посмотрел на меня расстроенно. – Ты такая заплаканная.

— Очень сильно, – мне тяжело давались слова.

Я отошла и села рядом, вместе с Тиной. Руслан сидел на кресле поодаль от нас и молча наблюдал. Он переживал и о чём-то думал.

— Годовщина ведь послезавтра? – спросил Ираклий.

— Мы всё отменили, как только нам позвонили из больницы, – ответила мать.

— С ума сошли? Просто перенесите дату празднования. Мне станет полегче, и мы с Илианой прилетим.

— Ты уверен? – уточнил отец.

— У меня ни переломов, ни сотрясения мозга. Просто много ссадин. Некоторые из них поверх не заживших ран с того раза. Поэтому и болит.

Он убедил родителей, что праздник должен состояться. И они решили, что перенесут его на следующий месяц.

Мы провели остаток дня у него. Он и в самом деле чувствовал себя хорошо, но врачи решили оставить его на одну ночь для подстраховки. Мы заказали роллы, пиццу и играли в карты. Не говорили ни о чём серьезном, много шутили и рассказывали интересные факты о себе. Они и не знали, как сильно помогали мне в этот момент пережить события дня. На мгновение, я даже почувствовала себя вновь безмятежно счастливой. Ведь именно такой была жизнь рядом с этими людьми.

На следующий день, убедившись, что здоровью Ираклия ничего не грозит, его выписали. Лейбл дал ему больничный на неделю, и мы решили все вместе полететь домой. Родители уговорили нас пожить у них это время, так как очень соскучились. Мы согласились и заодно забрали бабушку к себе.

И казалось бы – идеальный повод рассказать им о своей беременности. Но я молчала. Скрывала изо всех сил своё состояние. Будто бы уже тогда подсознательно приняла решение, но продолжала надеяться, что всё развернётся лучшим для нас образом.

Но увы…

Через неделю Ираклий вернулся в Москву. Велел мне потихоньку начинать собирать вещи и со всеми прощаться. Через десять дней должна была состояться вечеринка в клубе в честь свадьбы Ромы и Лены – наших близких друзей. Ираклий принял решения, что он прилетит, мы отметим их праздник, а после он заберёт меня с собой в Москву навсегда.

Я не сопротивлялась. Но и боялась последствий этих решений. Я содрогалась от каждого звонка и сообщения, боясь, что мне напишут очередную угрозу. Следила за датой. Помнила, что продюсер дал мне три недели для принятия решения. И я не понимала, чего ждать мне дальше.

Я знала, что стресс плохо сказывается на ребёнке и старалась успокаивать себя хотя бы этим. Но быть честной, мне ничего не помогало. Я даже не могла решиться и пойти к врачу, чтобы провериться. Я будто замерла на месте, а жизнь вокруг продолжала идти своим чередом.

Через неделю пришло очередное сообщение с угрозой:

«Ты поймёшь, что я настроен решительно только тогда, когда мы встретимся на похоронах твоего суженного?! Я даю тебе месяц, чтобы ты рассталась с ним! Иначе пеняй на себя.». И следом было отправлено фото квартиры Ираклия изнутри.