Фаталити. Цена его успеха

Как бы я не любила и как бы не сходила с ума по нему, у меня были принципы, которыми я не хотела пренебрегать в свои пятнадцать-шестнадцать лет. Их во мне взращивала бабушка. А Тина проводила серьёзные беседы, касаемо секса. Она просила нас быть благоразумными и не совершать глупостей. И мало кто верил, что мы поступали именно так.

Для нас было очевидным одно – пока я несовершеннолетняя – я ребёнок, как бы я не выглядела и как бы не рассуждала.

И нужно было быть эгоисткой и наивной дурой, чтобы запретить мужчине наслаждаться тем, чем наслаждались все парни в его возрасте.

Было лишь два условия. Первое – он никогда не врёт мне. Если едет с кем-то в отель/баню или куда-то ещё, то должен честно сказать об этом. Второе – никакой постоянной девушки для утех. Все связи должны были быть одноразовыми.

И на протяжении нескольких лет он придерживался этих правил. Никогда не переходил границ, не наглел. Был сдержан в своих желаниях настолько, насколько это было возможно.

Ираклия поражало моё здравомыслие относительно этого щепетильного вопроса. Он каждый раз повторял, что ему несказанно со мной повезло. Привязывался сильнее.

Я и вправду не ревновала и не страдала. Относилась к этому, как к данности. И пока его друзьям приходилось скрывать от своих девушек, где они, с кем и как они празднуют чьи-либо дни рождения, Ираклию достаточно было сказать правду. Я не мучила его звонками и допросами. Он отдыхал. А я была спокойна. И за это тоже часто была осуждена нашими общими подругами.

Но я никого не слушала. Мне было важно лишь то, что происходило внутри наших отношений. Та гармония, которая царила между нами, не стоила ничьих мнений.

Все стало меняться ближе к моим восемнадцати годам. Я больше не воспринимала себя ребёнком. Ираклий за последний год сильно возмужал и стал ещё более сексуальным. Мне всё сложнее было отпускать его в объятия другой. Я понимала, что не готова больше делить его с кем-то.

Однажды, я не сдержалась и заговорила с ним об этом, когда мы сидели у него в машине:

— А ты готов бросить разгульную жизнь ради меня?

— Разгульную? – рассмеялся он. – Я либо на учебе, либо в студии, либо с тобой.

— А иногда с девицами в отеле.

— Ах ты об этом? – улыбнулся он.

Я пересела к нему на колени.

— Об этом.

Он приобнял меня за талию и прижал чуть ближе к себе.

— С каждым разом все сложнее быть с кем-то. Я вижу тебя и хочу только тебя. Поэтому, если ты не заметила, я уже полгода воздерживаюсь от любых подобных встреч.

— Я решила, что ты начал их скрывать, – призналась честно.

– Мы дали клятву никогда не врать друг другу.

Я промолчала, опустив взгляд.

— Ты помнишь об этом? – уточнил он.

— Конечно, помню.

— Тогда откуда такие мысли? Не говорил, потому что не о чем было.

— То есть, ты готов оставить других ради меня?

— Самый глупый вопрос.

— Просто скажи это вслух.

— Илиана, я так тебя люблю, что порой начинаю задыхаться. Я уже сейчас не могу смотреть на других. Что будет, когда ты станешь всецело мне принадлежать? – он потянулся к моим губам.

— Я хочу, – прошептала сквозь поцелуй.

— Чего хочешь?

— Всецело тебе принадлежать.

Он остановился. Отстранился от меня и посмотрел вопросительно, очевидно, не ожидая от меня такого откровения.

— Я не планирую выходить замуж за тебя, как только мне исполнится восемнадцать. Да и ты тоже.

— А когда планируешь?

— Когда созреем для создания семьи. Я хочу раз и навсегда. Не должно быть иначе. Сколько сейчас влюблённых женятся в восемнадцать и разводятся через полгода. Нет. Мы ещё не готовы. Твой папа женился, когда встал крепко на ноги и сделал своё имя. И я не хочу, чтобы сейчас он нас содержал.

— Этого и не будет. Ты права, нужно подождать ещё пару-тройку лет.

— И что теперь? Эту пару-тройку лет мне продолжать отпускать тебя к другим? – я коснулась воротника его поло, нервно поправляя его.

— У тебя другое предложение? – он начал улыбаться.

— Чего мы ждём, если теперь хотим этого?

— Ты ребёнок.

Вскинув брови, я указываю взглядом на положение наших тел.

— Да что ты говоришь? Прям-таки ребёнок? – ухмыльнулась я.

— Давай закроем этот разговор.

— Ираклий, я больше не хочу, чтобы ты спал с другими. Я чувствую, что начинаю ревновать.

— Я тебя услышал.

— Ты не хочешь обсуждать это, не так ли? – недовольно посмотрела на него.

— Илиана, это не то, что нуждается в обсуждении, – он поцеловал меня, а после начал отталкивать. – А теперь сядь на своё место, или у меня снесет крышу.

После этого разговора прошло три месяца. На дворе стоял февральский день – день нашего с Тиной рождения. Я ненавидела его и всегда убегала подальше к бабушке.

Однажды, после ухода папы, мама в сердцах произнесла фразу, которая разбила мне сердце:

— Твой день рождения – дата моей смерти.

С того момента я больше никогда не отмечала этот день. Эти цифры казались мне никчемными и не имеющими никакого смысла. Считала, что не родись я, родители были бы счастливы вместе.