Фаталити. Цена его успеха

— Ты вернулась, дорогая? – радостно произнесла бабушка, выйдя на крыльцо с тарелкой пирожных. – Сейчас заварю тебе чай.

Ираклий посмотрел на меня исподлобья, но быстро вернул взгляд на бумаги. Внутри все сжалось сильнее.

— А что тут делает твой внук? – отшутилась я.

— Помогает разобраться с счетами. Раньше всем этим занимался твой дедушка.

— Спасибо тебе, – обратилась к парню и села рядом с ним. – Не хочешь выпить чай?

— Мы уже выпили, – бросил мне в ответ.

— А со мной за компанию? – улыбнулась, посмотрев на него с надеждой во взгляде.

Я не хотела находиться с ним в плохих отношениях, как и не хотела этой неопределенности между нами. Это грызло меня изнутри.

— Если только за компанию, – ответил он, не поднимая глаз.

Бабушка вошла в дом и вернулась через несколько минут с чайником и двумя кружками.

— Вы не обидитесь, если я пойду на завтрак к тёте Свете? – спросила она у нас. – К ней приехали гости, и они пригласили меня к себе.

— Если тетя Света испекла свой фирменный медовик, то без его кусочка не возвращайся, – широко улыбнулся Ираклий.

Они подмигнули друг другу, и бабушка ушла, оставив нас наедине.

Какое-то время между нами нависала неловкая тишина. Ираклий прятался за бумагами, я делала вид, что завтракаю.

— Всё ведь хорошо у нас? – не удержавшись, спросила я, разливая чай по чашкам.

Он поднял на меня взгляд и какое-то время молча смотрел в глаза.

— Я не хочу, чтобы мы были в ссоре. Мне это не нравится, – добавила я.

— Мы не в ссоре. Все хорошо.

— Честно? Просто на тебя не похоже, что ты сидишь рядом со мной и молчишь.

— Просто сейчас я хочу тебя поцеловать, обнять и говорить только о том, что было тем вечером. Если что-то из этого списка ты готова сделать, давай, – с привычной ему лёгкостью, произнёс он.

А я смутилась и, покраснев, спрятала взгляд. Сейчас забавно вспоминать себя такой маленькой, невинной и испуганной собственными чувствами.

— Ты судишь обо всём, исходя из опыта своих родителей, ­­– добавил он, когда заметил, что я не могу подобрать слов для ответа.

— Так и есть. Я помню, как мама была счастлива рядом с папой. Он заботился о нас. Всегда обнимал и целовал. Водил меня на разные секции. Это он привил мне любовь к бальным танцам. Не помню случая, когда он повышал на меня голос, тем более, поднимал руку. Я даже не знала, что такое возможно в семьях. Он был прекрасным отцом. Да и мужем, наверное, тоже, раз мама всегда улыбалась рядом с ним. Она всегда с нетерпением ждала выходных, чтобы пойти вместе гулять. А потом он резко исчез. Нашёл другую. Будто бы и не было нас с мамой. Просто раз и больше не любит. Не хочет видеть нас, не хочет обнимать, целовать. У моих родителей истек срок годности любви друг другу и ко мне. И как мне верить в другую реальность, если моя такая?

— Но есть другая реальность, – он развернулся полностью ко мне и взял за руку. – Рассказать о ней?

— Расскажи, – неуверенно произнесла я, смотря на наши сплетенные руки.

— Мой папа влюбился в маму, когда ему было семнадцать лет. Добивался её расположения два года и ещё лет пять пытался убедить её отца, что он достоин его дочери. Она была из богатой, уважаемой семьи в деревни, а папе пришлось бросить школу, чтобы работать и помогать своей больной матери прокормить двух других детей. Все удивились, когда дедушка дал своё благословение на их брак. Многие осуждали. Мол столько достойных семей хотели женить своих сыновей на его дочери, а он отдал её в руки оборванцу без кола и двора. Дедушка потом рассказывал нам с братьями, что пока за других парней всё делала их фамилия и семья, мой отец работал в три погибели, чтобы иметь эту фамилию. Он обеспечивал всю семью и успевал всегда радовать маму цветами. Тогда дедушка понял, что она будет в надёжных руках рядом с ним. И он оказался прав. Папа многого добился в жизни, переехал в другую страну, перевёз всех родных сюда. И в нашем доме до сих пор есть установленное им правило – ваза не должна быть пустой. Цветы появляются до того, как успевают завять другие. Если он в другой стране, он поручает кому-то из нас купить букет и подарить маме. Он до сих пор относится к ней так, будто она самое хрупкое создание во всем мире. «Нет ничего важнее счастливой женщины/девушки/девочки» ­– так он говорит.

— И ты с ним согласен?

На душе стало чуточку теплее и спокойнее от его рассказа.

— Абсолютно. Именно от вашего состояния зависит все вокруг.

— Знаешь, признаюсь честно, я очень завистлива к полноценным семьям. Я всегда думаю о том, почему другим повезло, а мне нет. Но вот слушая тебя, я испытываю только искреннюю радость, что ты живешь не в моей реальности.

— Я это рассказал для того, чтобы ты понимала, что в жизни бывает по-разному. И мир состоит не из чёрных и белых красок. Ты ведь не будешь всю жизнь избегать своих чувств, боясь, что их ранят?

— Но я и не хочу в пятнадцать лет прыгать в омут с головой. У меня в приоритете учеба и танцы. Я должна выбраться из этого города.