Fatal error: вне игры

Она видит его глаза. Эти глаза настоящие. Шестьдесят Второй что–то недоговаривает. Или с копиями не всё так просто, или не все копии одинаковые, или, здесь может быть что угодно. Увы, но информации до такой степени мало, что можно предполагать абсолютно всё.

Тренер, заметив, что девушка проснулась, неловко, будто стараясь замять свою вину, протараторил:

— Кира, я вспомнил. Я многое вспомнил. Сразу после того, как мы поговорили. Но то, что я вспомнил… Ведь ничего этого нет. Не существует. Нет многих людей. Очень многих. И тебя, получается, тоже нет. Но, одновременно, ты есть. Да у меня чуть голова не раскололась… вот как такое, вообще, может быть?! Ну а потом я вспомнил про Антея. Вы же родственники дальние, так ведь? Электричества нет, но у нас к линии подключен старый телефон, через бесперебойник. Батарея ещё не села, дозвонился со второй попытки, повезло. Объяснил, как смог. У тебя, по–моему, такая беда, что здесь не я нужен, здесь нужен человек, вроде Антея, чтобы разобраться.

Смешно, но даже спустя несколько лет войны эти люди до сих пор применяют позывные, старательно уклоняясь от использования настоящих имён и фамилий. Это при том, что все они, или почти все, давно известны противнику, их личные данные можно отыскать даже в открытых базах, так называемых расстрельных списках, обычно маскирующихся под словами, так или иначе связанными с миром. Все, кто в них попадают, оказываются вне закона, их можно уничтожать любыми способами, законодательства государственное и международное в таких случаях — не указ. Формально, эта практика не одобряется, на официальном уровне от неё всячески открещиваются, но фактически, государственная система правосудия или вообще не накажет за убийство человека из такого списка, или наказание окажется символическим, до смешного.

Однако, это никакая не обречённость, ведь Земля большая. Попавшие в списки люди могут не опасаться расправы, если находятся здесь, на никем не признанной территории, за которую они так долго и так безнадёжно сражаются.

Кира, будто получая компенсацию за урезанную память о снах, почти всегда просыпалась с абсолютно ясной головой, но, несмотря на это, растерялась. Не представляла, что можно сейчас сказать. А говорить придётся, ведь Антей, это не просто цифра, это военный управленец с большими возможностями. Одно неверное слово, и она опять окажется в подвале.

Девушка так и не успела открыть рот, человек в военной форме её опередил, высказавшись, как обычно, информативно и кратко:

— Привет, Кира. Обувайся и рассказывай.

Она понятия не имела, откуда здесь взялись белые кроссовки с нелепой ярко–розовой шнуровкой и не очень–то хотела узнать. Главное, что они её размера, тютелька в тютельку. Это так вовремя, это же настоящее чудо, а о природе чудес лучше не задумываться, если не хочешь разрушить сказку.

Возясь со шнурками, спросила:

— Вы меня вспомнили?

— Антон умеет объяснять, когда захочет. Вот только, я тебя одновременно помню и не помню… необычное ощущение… двоякое какое–то. Тебя, Кира, как бы, не существует. И твоих родителей не существует. Братьев, тоже нет. Но я почему–то всех их помню. Я тут много чего вспомнил. То, чего в природе не существует. Тебя, вот, нет, а ты передо мной сидишь. Я хочу знать, как у человека может оказаться две памяти. У меня к тебе много вопросов.

Кира взялась за второй кроссовок и покачала головой:

— Я мало что могу рассказать, сама почти ничего не знаю. Да и не до разговоров сейчас, мне нельзя долго оставаться на одном месте. Меня ищут. Если найдут, сразу убьют.

— Кто тебя ищет?

— Очень нехорошие люди. И очень опасные. Вы знаете о нападении на министерство? Бывшее управление МВД, где полиция.

— Конечно, знаю, на моей памяти, это второй случай. С первым всё ясно, давняя и неприятная история, а вот с сегодняшним ничего не ясно.

— Это были они. Очень долго рассказывать, но им нужна я.

— Из–за того, что тебя не должно быть?

Не зная, как ещё можно объяснить весь этот бред, Кира кивнула:

— Да. Они должны меня стереть, или исправить. Так это у них называется.

— Кира, я вижу человека в чёрном пальто, — неожиданно произнёс тренер. — И он не один, с ним такой же ненормальный. Они бы ещё шубы надели. И по–моему, они хорошие люди, тебе не надо их бояться.

Вскочив, девушка обернулась к окну, успев вскользь бросить взгляд на вход в здание, где, возле дверей, переминался с ноги на ногу одинокий солдат из свиты Антея. Основное внимание привлекло происходящее чуть дальше, где по опустевшей улице шли двое мужчин: чёрные пальто, чёрные шляпы, у одного, несмотря на приличное расстояние, просматриваются основные черты лица.

Кира его уже видела. Недавно. С того крайне неприятного момента и часа не прошло.

— Никакие они не хорошие. Мне надо уходить.

Антей покачал головой:

— Зачем? Их только двое, а со мной четверо ребят. Сейчас мы их вежливо примем и поинтересуемся: в связи с какими такими обстоятельствами они одеты не по сезону.

— Нет, не связывайтесь с ними. Это очень опасные люди. Надо быстро уходить.