Фата Моргана. Зов далеких планет

Виляка буркнул что-то и выключил интерком, удобно развалившись в своем кресле. Тираж два миллиарда в неделю и автомобильные рекламы подвели ситуацию к крайней черте. В прошлом году был лишь намек - лежащая корзинка для покупок и мчащийся через всю страницу Динаджетик-16; в этом году безвольная рука на тротуаре, а в будущем - кровь. В феврале прогремела реклама сети салонов Сильфелли: "... и в придачу бесплатные курсы дзюдо для женщин и девушек, улучшающих фигуру. Вы научитесь убивать мужчин вашими прекрасными голыми руками". Заказы выросли сразу на двадцать восемь процентов. Бог ты мой, это, действительно, элементы структурного сотрудничества.

Но все идет медленно, слишком медленно. Он схватил трубку прямого телефона и буркнул в нее:

- Слишком медленно! За что я плачу вам деньги? Мир погряз в разврате! Фильмы самые отвратительные - целуются, таращатся друг на друга! Мужчины и женщины вместе - просто омерзительно! Очистите наконец обложки журналов! Очистите объявления!

Прямая телефонная линия вела к секретарю Общества Чистоты Публикаторов. Виляке незачем было представляться, поскольку именно он был главным кредитором ОЧП. Секретарь немедленно принялся рапортовать:

- На этой неделе мы организовали марш матерей в Вашингтоне, а на будущую планируем массовую рассылку порнографических посылок, адресованных всем женщинам в возрасте от шести до двенадцати лет, живущим на территории Центральноатлантического штата. Уверен, что этот двойной удар позволит решить наконец вопрос с Федеральной Цензурной комиссией...

Виляка положил трубку.

- Дрянные новости! - рявкнул он. - Они множатся, как мухи на помойке. В них пылают страсти, а они множатся. Ничего, мы их очистим.

Он не нуждался ни в какой теории, чтобы знать: нельзя отбирать любовь, не давая ничего взамен. В ту ночь он впервые за многие годы шел вдоль Шестой Авеню. В этом баре он поспорил, получил по морде. Ну что же, он выиграл тот спор, да и вообще все споры. Мимо прошли мать и дочь. Шли неуверенно, вглядываясь в мрачные закоулки. На матери было платье-чехол, открывавшее сверху шею и ключицы, а снизу - половину икры, за что в некоторых районах города ее заплевали бы, но дочери это не грозило нище. Девушка была суперкласс - от шеи до щиколоток ее закрывало свободное, ничем не подпоясанное одеяние. Волосы у матери были распущены, у дочери - спрятаны под капюшон. И несмотря ни на что обеих вдруг втащили в один из тех мрачных закоулков, которые они разглядывали так внимательно, что не заметили лежащие на ярко освещенном тротуаре петли. До гуляющего Виляки донеслись знакомые звуки обработки.

- Полегоньку, - прошептал под аккомпанимент ударов и хруста полный экстаза голос парня или девушки.

Именно в том году возникла Федеральная Цензурная Комиссия, в следующем старые лагеря для интернированных до отказа заполнили теми, кто нарушил предписания Комиссии, а еще спустя год в Чикаго была основана первая церковь Виляка. Сам Виляка умер от аневризмы аорты через пять лет, но идея его по-прежнему вдохновляла людей.

"Семья, которая молится вместе, и умрет вместе", - гласила максима на стене квартиры, но ничто не доказывало, что связь этих действий, действительно, существовала. Спальня отца и матери защищалась стальной дверью с жуткими замками, но отпрыск справился с ними и каким-то образом прожег сталь.

- Термит? - прошептала Джевел Флит, пытаясь вспомнить.

Сначала он прикончил отца, задушив его во сне гароттой, затем покончил с матерью ее собственной шипастой дубиной. Ему удалось нанести смертельный удар, но все-таки она успела достать из-под подушки пистолет. Поза скелета говорила о силе, с которой пуля ударила парня.

Не веря своим глазам, разглядывали они семейную библиотеку комиксов, изданных в серии "Вилякская Пятифутовая Полка Классики". Джевел Флит медленно пролистала то, что называлось "Моби Дик", и обнаружила, что сочинение это содержит чрезвычайно детальные описания случаев смерти на море, а в качестве кульминации - пожирание чудовищем житья некоего Ахаба.

- Наверняка здесь было что-то кроме этого, - прошептала женщина.

Капеллан Пембертон быстро отложил "Гамлета" и прислонился к стене. Он вдруг подумал, что теряет рассудок, что вот-вот начнет нести бессмыслицу. Прочтя молитву, он почувствовал себя лучше, но все-таки в дальнейшем избегал смотреть на полку с классикой.

Гревс презрительно фыркнула, глядя на портрет отвратительного типа с вытаращенными глазами и вдавленным носом боксера, подписанный ВИЛЯКА ИЗБРАННИК, ОЧИСТИТЕЛЬ. Два стола в комнате - разве это не глупо? Кому нужны два стола? Потом она внимательно пригляделась к ним и заметила, что один из них - это окровавленный стол для порки, и почувствовала, что сейчас ее стошнит. Надпись на табличке гласила: "Исправительное Мебельное Производство. Размер 6, возраст 10-14 лет". О боже, порой ей случалось приложить своим детям, если она считала, что их поступки не соответствуют критериям совершенства, но увидев эти кровавые пятна, она почувствовала, что начинает теплее думать о лежащих в соседней комнате костях отцеубийцы.