Фарс‑мажор 2

— Вы все же обратили бы, Владимир Владимирович, внимание на нас, ветеранов войны и труда военных лет! Эти люди влачат жалкое существование, получая две с половиной тысячи рублей пенсии. Это вам, конечно, ни о чем не говорит… — замялся Василий Христенко и попробовал поправиться: — О многом…

Последним в этом зале Владимиру Путину дерзил Михаил Ходорковский.

* * *

Я спросил слепого:

— Какие сны? Что тебе может сниться, Сережа? Ты же никогда ничего не видел.

Я не стеснялся так разговаривать с ним, я видел, что только такой разговор его и устраивает — без жалости.

— А вот! Снилось. Все снится. Как людям. Цветы. Мячик. Дорога. Норильск снится, а я там никогда не был. Вчера ты приснился, что едешь ко мне в Русиново в желтой шубе.

— Так твои сны еще и цветные?

Он удивился.

— А почему нет? Конечно, цветные. Какие же. Все в цвете, так ярко, что иногда дух захватывает.

Только тут я понял, что он мне все врет. Не снятся ему сны.

Я сказал ему и об этом. Он, подумав, согласился:

— Не снятся. А хотелось бы. Но я все читал. Я знаю, как снятся сны. И как это тебе удалось меня подловить?

* * *

В будний московский день 23 июля пляж Академических прудов в Москве был переполнен. Я увидел человека в высоких сапогах, голого по пояс, который выходил, искупавшись, из воды с книжкой в руках. 33 богатыря не годились ему в подметки. Я был, не скрою, потрясен этой картиной. Она по своему эффекту даже превосходила другую, пятилетней давности, когда известный публицист и писатель Дмитрий Быков на моих глазах вынырнул со дна Женевского озера с новеньким спортивным велосипедом в руках.

* * *

— Пьяные люди моря боятся. Море бескрайнее, глубокое. Человек, даже пьяный, его боится, хотя никогда в этом не сознается, если спросить. И потом, он же понимает, что идет ко дну под свою ответственность. Это его дисциплинирует, — убежден директор пляжа в Дагомысе Игорь Анатольевич Комаров.

* * *

— Комсомол — за Януковича! — кричала мне старушка, поскальзываясь на заснеженной прошлогодней траве в парке, метрах в ста от входа в раду.

* * *

Один из членов участковой избирательной комиссии подошел к журналистам и тихо сказал:

— Вон там, видите, бабушка сидит. Ну вон там. С костылями. Вы когда будете идти мимо нее, осторожней.

— Не задеть случайно? — переспросил я.

— Да нет, — поморщился он, — она, по‑моему, костыли неожиданно может выставить, когда мимо нее журналисты пойдут. Мы там с большой опаской ходим. Но нас она все‑таки побаивается.

* * *

В городе Воронеже и Воронежской области, считай, военное положение. Идет война с грибами. Грибы побеждают. Их запрещено собирать и продавать. Распоряжениями руководства города и области установлены наказания за хранение, употребление и распространение грибов.

Но вот гражданина Денисова наряд милиции задержал с поличным прямо в Центральном парке. И вроде ему деваться некуда: пакет с грибами в руках. У него проверяют документы. Оказывается, это не просто Денисов, а сотрудник станции защиты растений. Ему говорят:

— Как же так, нехорошо, гражданин, вы же лучше других должны понимать, какая обстановка в городе…

А он встает в позу обидевшегося человека:

— Да я всю жизнь эти грибы собираю и собирать буду! Потому что я не только грибник, а и человек, и у меня тоже есть права.

Тогда милиционеры на ходу меняют тактику и говорят:

— Вот мы вам их сейчас и зачитаем. Итак, гражданин, пройдемте в отделение, составим протокольчик…

Денисов тут бледнеет, как поганка, потому что не хочет провести ночь в КПЗ даже из‑за любви к грибам, и тоже меняет тактику:

— Значит, так. Я эти грибы не собирал.

— Как это? — делано удивляются милиционеры.

— Я их… нашел!

Тут уж милиционеры по‑настоящему удивляются. Они чувствуют подвох, но не могут его обнаружить.

— А разница‑то какая? — честно спрашивают.

— Такая! — с торжеством говорит Денисов. — Нашел всю кучу прямо в пакете, поднял, чтобы посмотреть, нет ли в ней ложных опят и бледных поганок, а тут вы!

— Не хитрите, гражданин, — облегченно говорят ему милиционеры, поняв, наконец, смысл этой уловки. — Вас взяли с поличным.

И тогда Денисов в полном отчаянии решается на крайнюю меру.

— Нет, не взяли. Мне их подбросили, эти ваши грибы!

— Кто?

— Вы!

— Когда?

— Только что! Я сам видел…

* * *

К половине двенадцатого вечера Манеж выгорел практически полностью. «Темпл‑бар» был полон дыма. Но непонятно, от сигарет или от пожара. Играла живая музыка. Бар был почти полон. Люди не могли наговориться друг с другом. Рекой лилось пиво.

Нет, этот народ даже каленым железом выжечь нельзя.

* * *

Мост через реку Енисей построен на год раньше срока. Это бросалось в глаза: фонари на мосту стояли, например, только по одну его сторону.

* * *

Мост через реку Енисей оснащен датчиками системы космической навигации ГЛОНАСС. Он напичкан ими, как взрывчаткой, и знающему человеку могло показаться, что мост этот в любой момент и правда может взлететь в воздух, вернее, в космос.

— Все происходящее на мосту фиксируется несколькими датчиками из космоса, — объяснял вице‑премьер Сергей Иванов.

— Это, кроме всего прочего, контроль над самой стройкой, — задумчиво произнес господин Путин.