Фаррыч

- Я давно собирался показать тебе, где жил, когда только-только приехал в город, начал ухаживать за твоей матерью, и куда привел ее впервые в гости. В тех краях все больше крупные заводы, а около моего бывшего общежития пустыри да холмы, вот ты и посмотришь, как жил твой отец, когда был чуть постарше тебя.

- А может быть, сходим туда в другой раз, па, ты забыл, ведь сегодня финал футбола... - Айзек не стал продолжать, заметив, что отец упрямо идет туда, где заводы и пустыри. А холмы и общежитие уже заранее удручали Айзека, он чувствовал себя так, как будто его мощные боты вдруг стали малы размера на два. - И долго ты жил среди этих заводских труб и пустырей? - с наигранным интересом спросил он.

- Пару лет, потом мы с матерью поженились и получили квартиру, тяжело получали, с трудом. А кто играет сегодня? - примирительно спросил он.

- Сегодня финал, все ждут улетной игры, правда, многие склоняются, что будет ничья.

- Вечером узнаем. - После такого приговора стало ясно, что день потерян.

Айзек с наигранной беспечностью шагал, поглядывая по сторонам. В маленьком кинотеатре шел новый Бонд, у пацана на остановке - клевые наушники и дорогущие ролики, этого нельзя не заметить. Становилось радостно и грустно, что навстречу идут две девчонки, их ножки стройные, а юбки - мини, они идут уверенно, плавно покачивают бедрами, одна как бы случайно отвела глаза, а другая, повыше ростом, пристально окинула Фаррыча небрежным взглядом серых глаз. Заставили посторониться два парня на великах, у обоих гоночные, пронеслись и уже исчезли за поворотом. Возле магазина "Цветы" парнишка, чуть постарше Айзека, стоит, щерится по-взрослому, курит, кинулся услужливо собирать букет какой-то тетке. Девчонка в голубых брючках и такой же ветровке всем предлагает новый "Орбит". И ему протянула пачку, а Фаррыч послушно выслушивал про приз и комкал в руке ярко-синий буклетик. Вообще, заключил Айзек, не так уж все паршиво было бы, если б он захватил скейт. И, воспользовавшись задумчивостью отца, решительно надел наушники - улица тотчас же озвучилась, как клип, очнулась, немного съехала, улетела и, послушная, заспешила в ритме.

Между тем Фаррыч рассказывал что-то, обратно натянул пиджак, и они все шли, шли по жаре. Айзек, облизывая сухие губы, с завистью проводил взглядом проезжавший мимо красный грузовик "Колы". Фаррыч не замечал улиц - только сквозняки и асфальт. Прохожие, особенно старушки, внимательно разглядывали их, еще бы: строгий старик в застиранном старом костюме, а рядом - рыжий паренек в полосатой футболке до колен, в широченных штанах (как они держатся, ведь мальчишка совсем худой), а наушники, до чего ж большие, даже слышно, что в них гремит.

Незаметно они пересекли город и приближались к тем самым пустырям на окраине, где когда-то было общежитие, а теперь - заброшенный дом, о чем Фаррыч умолчал. Но уже должны начинаться бетонные изгороди заводов, уже должны пустыри выглядывать из-за домов, а вместо них петляют, петляют улочки между пестрых башенок нового микрорайона. Айзек подумал, что отец возмущен его невниманием, и стянул наушники.

- Никак не пойму, черт-те что. Здесь за полгода все так поменялось, понастроили ульев, - ворчал Фаррыч и старчески трясся от нетерпения и гнева.

Когда они вошли в заводскую часть, где пыльные ленты асфальта петляли мимо высоких железных щитов, увенчанных колючей проволокой, в носу защипало от едкого дыма и кислоты. Фаррыч успокоился:

- Теперь узнаю. Как говорится, вот я вновь посетил эту местность любви, полуостров заводов, парадиз мастерских и аркадию фабрик...

Здесь даже музыка не помогла, не оживила, не привела в движение. Да и было-то тут всего - сухенькие деревца, пыльные проплешины земли, черные рога труб. Айзек вскипал от возмущения, ну, отец и отколол, позвал прогуляться на родину, блин, лучше бы сказать правду, что сегодня итоговая контрольная, и поехать в институт за парой.

Потянуло резиной, вот тут, за поворотом, должен начаться пустырь, а на нем - несколько заброшенных домов, один из них - бывшее общежитие, туда и ведет Фаррыч сына, на ходу нервно поправляя сверток под мышкой.