Фантомы

— Может быть, оно не успеет остановить всех. Кто-нибудь прорвется. Хотя бы одна машина.

— Оно справилось с целым городом.

— Н-да... верно, — вынужден был неохотно согласиться Фрэнк.

— Вполне возможно, — проговорила Дженни, — что оно нас сейчас слушает. Вот в эту самую минуту. Оно нам может не дать даже добраться до машин.

Все не сговариваясь посмотрели на расположенные под потолком вентиляционные отверстия. За их металлическими решетками ничего не было видно. Ничего, кроме темноты.

* * *

Все собрались вокруг стола в обеденной комнате той крепости, которая уже больше не казалась им крепостью — да и никогда не была ею. Все делали вид, будто хотят кофе: совместное кофепитие придавало им чувство общности и создавало иллюзию, будто продолжается нормальная жизнь.

Брайс не стал выставлять у входа в гостиницу часовых. В часовых не было никакого смысла. Если оно захочет, оно все равно сможет добраться до них в любой момент.

Туман за окнами становился все гуще. Казалось, он стремится продавить оконное стекло внутрь.

Все испытывали потребность обсудить то, что увидели и узнали за последние час-полтора. Они понимали, что всех их ждет смерть, но им необходимо было разобраться, как и почему случилось, что им предстоит умереть. Да, верно: перспектива смерти вселяла ужас, но то, что смерть эта была бессмысленной, казалось еще ужаснее.

Брайс хорошо знал, что такое бессмысленная смерть: дорожная катастрофа, произошедшая год назад по вине потерявшего управление грузовика, исчерпывающе просветила его на этот счет.

— Интересно, а мотылек, — спросила Лиза, — он что, тоже был как этот эрдель и как та штука, которая... которая убила Горди?

— Да, — ответила Дженни. — Мотылек был просто фантомом, маленькой частью этого меняющего свои формы хамелеона.

— Когда Стю Уоргл явился к тебе той ночью, — сказал, обращаясь к Лизе, Тал, — это тоже был на самом-то деле не он. Видимо, после того как мы оставили тело Уоргла в кладовке, оно забралось туда и сожрало его. А потом, когда ему захотелось тебя попугать, оно приняло внешний вид Уоргла.

— Эта чертова штука, — проговорил Брайс, — явно способна принимать форму любого человека и любого животного, которых оно когда-то сожрало.

— А мотылек? — нахмурилась Лиза. — Где оно могло съесть такого мотылька? Ничего подобного просто не существует.

— Ну, — ответил Брайс, — может быть, такие насекомые и жили когда-нибудь, миллионы лет назад, во времена динозавров. Возможно, тогда оно ими и кормилось.

Глаза у Лизы широко раскрылись.

— Вы хотите сказать, что той штуке, которая вылезала из люка, миллионы лет?!

— Тем биологическим законам, которые нам известны, оно безусловно противоречит, — ответил Брайс. — Так, доктор Ямагути?

— Так, — подтвердила биолог.

— Ну а если так, то почему бы ему не быть заодно и бессмертным!

На лице у Дженни отразилось сомнение.

— Вы не согласны? — спросил Брайс.

— С чем? С тем, что оно бессмертно или почти бессмертно? Нет, с такой возможностью я готова согласиться. Вполне допускаю, что эта штука ведет свое происхождение со времен мезозоя и что она обладает способностью самообновления, а значит, практически бессмертна. Но как сюда вписывается крылатый змей? Мне как-то чертовски трудно поверить, что такой змей или нечто ему подобное действительно мог когда-нибудь существовать. Если этот хамелеон способен принимать форму того, что он когда-нибудь сожрал — и только того, — то каким образом ему удается превращаться в летучего змея?

— Похожие животные существовали, — сказал Фрэнк. — Например, птеродактили. Это же были крылатые рептилии.

— Верно, рептилии, — согласилась Дженни. — Но не змеи. Птеродактили были предшественниками птиц. А то, что мы видели, был явный змей. Это совсем другое дело. Он и выглядел так, будто явился из сказки.

— Нет, — возразил Тал. — Он явился из шаманства.

— Из шаманства?! — Брайс удивленно повернулся к Талу. — А что и откуда ты знаешь про шаманство?

Тал заговорил с явной неохотой. Казалось, он не может заставить себя поднять глаза и посмотреть прямо на Брайса: