Фантомы

– Но это же возмутительно! Ваша книга – научный трактат. И она писалась не для того, чтобы оказаться в списке бестселлеров. Обычному человеку продраться через «Вековечного врага» было бы невероятно трудно. На работах такого рода делать деньги практически невозможно!

– Что и подтвердили размеры моего гонорара, – согласился Флайт, доедая икру.

– Но вы же были уважаемым и признанным археологом, – сказал Сандлер.

– Ну, как выяснилось, не таким уж признанным и уважаемым, – ответил Флайт с оттенком самоуничижения. – Хотя профессию свою я никогда не позорил, как утверждали некоторые впоследствии. Если поведение моих коллег представляется вам невероятным, мистер Сандлер, так только потому, что вы не знаете природу этого зверя. Я имею в виду такого зверя, как ученый. Ученые обучены считать, что всякое новое знание добывается по крупицам, по песчинкам. Основная часть знаний и в самом деле добывается именно так: песчинка слагается с песчинкой, и постепенно из них вырастает гора. И потому ученый мир вечно оказывается не готов принять провидцев, предлагающих новый взгляд на вещи, который сразу и в корне меняет все представления в их сфере деятельности. Коперника его современники высмеивали за мысль о том, что планеты вращаются вокруг Солнца. Но в конечном счете прав-то оказался Коперник. И подобного рода примеров в истории науки великое множество. – Флайт раскраснелся и смолк, чтобы снова отпить еще немного шампанского. – Конечно, я не сравниваю себя ни с Коперником, ни с другими великими людьми. Я просто пытаюсь объяснить вам, почему мои коллеги непременно должны были на меня ополчиться. И я должен был это предвидеть.

Подошедший официант убрал пустое блюдо из-под икры и поставил на стол апельсиновый сок для Сандлера и фрукты для Флайта.

Когда они снова остались с Флайтом вдвоем, Сандлер спросил:

– А вы все еще продолжаете считать, что сформулированная вами тогда теория имеет под собой основания?

– Безусловно! – ответил Флайт. – Я прав. Или, по крайней мере, есть очень хорошие шансы на то, что я окажусь прав. История знает массу случаев таинственного исчезновения сразу большого числа людей, а у историков и археологов нет никаких мало-мальски правдоподобных объяснений таким случаям.

Слезящиеся глаза профессора оживились и смотрели теперь из-под густых седых бровей пристально и изучающе. Наклонившись через стол в сторону собеседника, Флайт словно гипнотизировал Берта Сандлера своим взглядом.

– Десятого декабря тысяча девятьсот тридцать девятого года, – говорил Флайт, – в горах неподалеку от Нанкина бесследно исчезла китайская армия, шедшая на фронт сражаться против японцев. Три тысячи солдат. Они так и не дошли до поля боя. Ни одно тело так никогда и не было найдено. Не осталось ни одной могилы. Ни одного свидетеля. Японские военные историки не нашли ни одного документа, который бы свидетельствовал, что какие-либо части японской армии вступали в бой с этим отрядом китайцев. В той местности, через которую проходили солдаты перед исчезновением, никто из местных жителей не слышал стрельбы, не видел и не слышал вообще ничего, что бы указывало на признаки боя. Целая армия как будто просто испарилась! А в тысяча семьсот одиннадцатом году, в Испании, во время войны за престолонаследие, четырехтысячная армия отправилась в поход в Пиренеи. И в самый первый день похода, еще даже ни разу не разбив лагерь на ночлег, все они исчезли. До последнего человека! На хорошо им знакомой и притом не вражеской территории!

Флайт был захвачен этой темой все так же глубоко и сильно, как и семнадцать лет назад, когда писал свою книгу. Шампанское и фрукты оказались мгновенно позабыты. Он уставился на Сандлера, словно призывая его попытаться бросить вызов непризнанным теориям профессора Флайта.