Фантомы

То, что Джейк Джонсон стал полицейским, было, по-видимому, единственным неосторожным поступком за всю его жизнь. Он не хотел быть полицейским. Боже упаси! Но его отец, Ральф Джонсон – Большой Ральф, как его называли, – на протяжении сороковых и пятидесятых годов был шерифом этого округа и ожидал, что сын пойдет по его стопам. Ответов «нет» Большой Ральф не признавал в принципе. Джейк ни минуты не сомневался, что, если он не поступит на работу в полицию, Большой Ральф лишит его наследства. А этого он никак не хотел. Не то чтобы в их семье скопилось огромное наследство: по правде сказать, никакого особого богатства у них не было. Но все-таки был неплохой дом и солидные счета в нескольких банках. А позади дома, на лужайке, за гаражом, на глубине трех футов были закопаны несколько больших каменных кувшинов, до отказа набитых туго скрученными пачками двадцати-, пятидесяти- и стодолларовых купюр. Когда-то Большой Ральф получил эти деньги как взятки и отложил их на черный день. Вот почему Джейк тоже стал полицейским, как и его папочка, который в конце концов умер в возрасте восьмидесяти двух лет, когда Джейку стукнуло пятьдесят один. К этому времени Джейк был обречен оставаться полицейским до конца своих дней, потому что ничего другого делать он не умел.

Вел он себя осмотрительно. Например, старался не попадать на те выезды, где причиной вызова полиции были семейные скандалы: в такого рода столкновениях страсти разгорались вовсю, и, если полицейский встревал между разгоряченными мужем и женой, его иногда даже убивали. Зачем далеко ходить за примерами: этот агент по продаже недвижимости, Флетчер Кейл. Год назад Джейк купил с его помощью небольшой участок в горах, и тогда Кейл показался ему совершенно нормальным и обычным человеком. А теперь вот он убил жену и сына. Если бы в тот момент у них в доме оказался полицейский, Кейл бы и его прикончил. Когда же от дежурного поступало сообщение о происходящем где-либо в данный момент грабеже, Джейк обычно неверно указывал свое местонахождение, выбирая район как можно дальше от места преступления. Дежурный направлял туда те патрули, которые оказывались поближе; когда Джейк в конце концов приезжал, все, как правило, было уже кончено.

Он не был трусом. Ему случалось оказываться на линии огня, и, когда это происходило, он дрался, как тигр, как лев, как разъяренный медведь. Он был просто осторожен.

В работе полицейского были обязанности, которые даже доставляли ему удовольствие. Ему нравилось дорожное патрулирование. А бумажную работу он выполнял просто-таки с наслаждением. Единственной светлой стороной ареста была для него необходимость заполнять потом огромное число разных бумаг, что давало возможность минимум пару часов просидеть в полицейском участке, в тишине и безопасности.

На этот раз, к сожалению, его подвела именно любовь к бумажной работе. Когда поступил звонок от доктора Пэйдж, он сидел за столом, заполняя очередные бумаги. Если бы в тот момент он оказался где-нибудь на улице, в патрульной машине, то избежал бы необходимости ехать в Сноуфилд.

А теперь вот он здесь. Стоит под ярким уличным фонарем и изображает собой прекрасную мишень. Черт возьми.

Но хуже всего было то, что в магазине Гилмартина явно произошло нечто очень неприятное, и сомнений в этом не могло быть никаких. Две из пяти больших стеклянных витрин, что шли по фасаду супермаркета, были разбиты изнутри, так что весь тротуар перед магазином был засыпан стеклом. Банки с консервами для собак и упаковки с водой и пивом – по шесть банок в каждой – были вышвырнуты через эти витрины и теперь валялись по всей мостовой. Джейк опасался, что шериф заставит их идти осматривать магазин, но боялся он и ждать здесь, на улице, где тоже могла таиться опасность.

Но вот наконец подошли шериф, Тал Уитмен и две женщины, и Фрэнк Отри продемонстрировал им пластмассовую банку со взятой им пробой воды. Шериф сказал, что они тоже обнаружили огромную лужу в магазинчике Брукхарта, и все согласились, что за этим что-то кроется. Тал Уитмен рассказал об увиденном в гостинице «При свечах»: о надписи на зеркале и об отрезанной руке, – господи, какой ужас! – но и тут ни у кого не было никаких разумных объяснений.

Шериф Хэммонд повернулся к разбитым витринам супермаркета и произнес именно те слова, которые Джейк так боялся услышать:

– Давайте-ка посмотрим.

Джейк не хотел входить в магазин первым. Но он не хотел быть и последним. И потому протиснулся в дверь в середине группы.

Внутри весь продовольственный магазин был разгромлен. Черные металлические стеллажи с товарами, что стояли ближе к трем кассам, были опрокинуты, и по всему полу разлетелись пачки жевательной резинки и лезвий для бритья, шоколадки, конфеты, книги и прочие мелочи, какими обычно торгуют возле кассы.