Фантомы

Голдстейн нажал кнопку на панели управления, установленной на стенке фургона справа от него. Теперь во время вскрытия будет записано каждое произнесенное здесь слово. Впрочем, это была обычная практика даже в самых рядовых моргах. Будет производиться и видеозапись: две установленные на потолке видеокамеры были нацелены на труп и нажатием той же кнопки приведены в действие.

Голдстейн начал с внимательного общего осмотра и тщательного описания внешнего состояния трупа: он охарактеризовал необычное выражение на лице покойника, упомянул тот факт, что все тело выглядит одним сплошным кровоподтеком или синяком, что оно странно раздуто. Он старался отыскать на теле какие-нибудь механические повреждения, ранки, где была бы содрана кожа, где были бы видимые следы или признаки внутренних переломов, волдыри, любые указания на полученное ранение. Но ничего этого на теле не было.

Положив руку в резиновой перчатке на поднос с хирургическими инструментами, Голдстейн на минуту задумался, не зная, с чего же начать. Обычно, когда он приступал к проведению вскрытия, у него уже было какое-то общее представление о причинах, вызвавших смерть. Если человек умер от болезни, то Голдстейн, как правило, предварительно знакомился с его историей болезни. Если смерть наступила в результате несчастного случая, то всегда были какие-то видимые, явные травмы. Если человека убили, то и тут бывали явные признаки насилия. Но в данном случае внешний вид трупа не только не помогал ответить ни на какие вопросы, но и рождал множество новых, очень необычных и совершенно не похожих на те, с какими ему приходилось сталкиваться в своей практике раньше.

Как бы прочитав мысли Голдстейна, Копперфилд проговорил:

– Ищите ответы, доктор. Вполне возможно, что от этого зависит наша жизнь.

* * *

Во втором «доме на колесах» было многое из того же оснащения, что и в первом, – диагностическая аппаратура, различные приборы, центрифуга, электронный микроскоп и многое другое, – но в дополнение ко всему этому было и такое оборудование, которым не располагала первая лаборатория. Правда, здесь не было стола для проведения вскрытий и стояла только одна видеокамера. Но зато вместо двух компьютерных терминалов здесь были установлены три.

Доктор Энрико Вальдес сидел сейчас перед одним из них в глубоком кресле, специально сделанном так, чтобы на нем мог удобно размещаться человек, одетый в защитный скафандр и с прикрепленными за спиной баллонами воздуха. Вместе с Хоуком и Нивеном доктор занимался сейчас химическим анализом всевозможных образцов и предметов, собранных в жилых домах и общественных местах вдоль Скайлайн-роуд и Вейл-лейн, – в том числе и анализом муки и булочек, которые они взяли с рабочего стола в булочной Либерманов. Они искали следы конденсата, который должен был остаться после применения нервно-паралитического газа, или же следы каких-нибудь других посторонних химических веществ. Пока что ничего необычного обнаружено не было.

Доктор Вальдес не верил, что причиной всего происшедшего могли быть нервно-паралитический газ или какая-нибудь болезнь.

Он начинал уже задумываться о том, не лежит ли тот случай целиком и полностью в той сфере, которой занимались Айси и Аркхэм. Эти двое, одетые в скафандры, на которых не были обозначены имена, вообще не входили в состав бригады гражданской обороны. Они принадлежали к совершенно иному подразделению. Еще сегодня утром, перед самым рассветом, когда доктора Вальдеса познакомили с этой парой на сборном пункте в Сакраменто и он услышал, чем они занимаются, он чуть было не расхохотался. Тогда он полагал, что их занятие было пустым растранжириванием денег налогоплательщиков. Сейчас он уже начинал считать иначе. Он задумывался…

У него появились вопросы… и он был по-настоящему встревожен.

* * *

Доктор Сара Ямагути тоже работала во второй лаборатории.

Она занималась приготовлением культур бактерий. Пробы крови, взятые из тела Гэри Векласа, она методично вводила в различные питательные среды – напоминающие желе растворы питательных веществ, на которых предпочитали жить и размножаться разные типы бактерий: агар из лошадиной крови, из овечьей, шоколадный агар и многие другие.

Сара Ямагути была генетиком и потратила целых одиннадцать лет на исследования рекомбинаций в структуре ДНК. Если бы было установлено, что Сноуфилд оказался жертвой какого-то искусственно созданного микроорганизма, то работа Сары обрела бы первостепенное значение для всего последующего расследования. Ей бы пришлось выполнить исследование морфологии этого микроба, а потом на основании полученных результатов постараться определить его возможные воздействия на человеческий организм.