Фантомные были

Купить досье у Трейли вызвался один богатый греческий коммунист, на самом деле тайный агент ЦРУ. В результате мой босс, так и не выйдя на пенсию, насмерть подавился кубиком льда, выпивая свой двойной утренний скотч. А бедняжку Джуд упекли в психушку с жутким диагнозом: «агрессивная нимфомания, осложненная латентной некрофилией». Или, наоборот, «агрессивная некрофилия, осложненная латентной нимфоманией». Не помню. Давно было. Не дожидаясь ареста, я ушел в бега. О том, как меня тайно вывозили на родину с труппой Московского цирка в шкуре дрессированного тюленя, сдохшего во время гастролей, умолчу. Есть эпизоды, о которых лучше не вспоминать. Лежа в чане с водой и шевеля для живости ластами, я с минуты на минуту ждал разоблачения. Но, к счастью, накануне отъезда сразу два наших циркача, икариец и жонглер, попросили в Штатах политического убежища. Шум, пресс-конференции… Америкосы обрадовались, загордились и потеряли бдительность – не осмотрели каждого тюленя в присутствии ветеринара.

Вернувшись в Отечество, я немедленно набил морду Аркашке Гайдамацкому, помирился с Искрой, отоспался, получил партвыговор за рукоприкладство и орден за досье, которого больше никто не видел. Оно и понятно: план освоения космоса сверстан, утвержден съездом партии, деньги выделены, вакансии заполнены. Ну кто будет объяснять, что это нас так американцы разводят? Партбилет, как и печень, у каждого один. А твоему отцу, Юленька, было в ту пору всего-то ничего, и он долго потом еще сторонился меня, отказывался звать папой и спрашивал, когда же придет дядя Аркаша – играть с мамой в лошадку…

Сказав эти горькие слова, генерал надолго замолчал, а в его глазах заблестели слезы. Будем реалистами: жены изменяют всем. Даже нелегалам.

7. Лилипутин-форте

Но влюбленных-то надо спасать. Вообразите, они сидят, обнявшись, бедные затравленные голубки, а старый разведчик смотрит на них с тем нежным пожилым сообщничеством, с каким дворовый пенсионер глядит вослед увитому розовыми лентами, истошно сигналящему свадебному лимузину. В этом взгляде нет уже ревности к чужой молодости, зависти к свежей чувственности потомков или тоски по былому упоительному рабству похоти. Но зато есть в этом взгляде мудрая радость за тех юных безумцев, кому уходящее поколение завещало сладкую телесную суету, довольствуясь воспоминаниями, покоем и головокружительной загадкой смерти.

– Ну и куда же нам сховать твоего Кирилла? – задумчиво спросил генерал.

– Даже не знаю, дедушка… – вздохнула Юлия.

– Да уж засуньте меня куда-нибудь. Хоть в карман! – с некоторым раздражением буркнул Подрамников: навязчивое желание куда-нибудь его спрятать начало раздражать самолюбивого художника.

– Что-о? – встрепенулся старый нелегал. – Точно! Нас спасет Лилипутин-форте!

– А что это?

– Препарат Лилипутин-форте придумали, чтобы без помех засылать наших нелегалов. Элементарно: уменьшил разведчика, посадил в коробочку, перелетел в страну НАТО и выпустил в стан потенциального противника, как таракана в комнату коммунального врага. Пусть размножается – плетет агентурную сеть. Провал тоже не опасен. Не нужно зашивать агента-неудачника в шкуру мертвого тюленя, не нужно обменивать на чужого шпиона, не нужно растворять предателя в ванне с кислотой. Уменьшил, посадил в коробочку – и домой: к награде или к ответу. Лилипутин изобрели перед самой Перестройкой. В девяносто первом… когда все развалилось… я взял таблетки себе… на память… из сейфа… опытная партия…

– Но где же, где же твой лилипутин, дедушка?!

– Погоди, внучка, утро вечера мудренее… Ложитесь, детки, спать! Чай, соскучились друг по дружке…

…Поздним утром следующего дня, оставив в прихожей удочку, Степан Митрофанович заглянул в комнату, где спали, разметавшись, влюбленные. На разведчике был пятнистый комбинезон, тропическая панама, болотные сапоги и рюкзак, из которого торчал черенок саперной лопатки. Любуясь юными, беззастенчивыми телами, он вздохнул с ностальгией и, крикнув: «Подъем!» – деликатно отвернулся, чтобы молодежь могла одеться.

Сели завтракать. У Кирилла и Юли были устало-счастливые лица. Они не выспались вместе. За кофе, отвечая на расспросы об улове, генерал выставил литровую стеклянную банку с двумя окуньками и посетовал, что рядом с ДВНФ буржуи построили коттеджный поселок, сливающий нечистоты в местную речку, отчего рыба в ней почти перевелась. Потом старый нелегал улыбнулся в усы, вынул из рюкзака контейнер вроде термоса, с трудом отвинтил крышку и достал оттуда две запаянные ампулы: в одной содержались мелкие белые таблетки, во второй – светлый порошок с фиолетовым отливом.

– А как он действует?

– Сейчас увидите! – пообещал Степан Митрофанович.