Фантомные были

Немолодой чиновник московской мэрии Константин Федорович Черевков женился на белокурой выпускнице факультета искусствоведения Юлии. Он пошел на этот сладкий шаг, задумавшись, кому же оставить нажитые миллионы. Она согласилась на брак после долгих уговоров матери Анны Семеновны. Юлия послушала-послушала и решила: уж лучше никого не любить в замужестве, нежели в одиночестве. А тут хоть дети пойдут. Но дети-то у них как раз и не получались. Они жили в пентхаусе с окнами на «Аптекарский огород», что на проспекте Мира, в двухстах метрах от станции метро «Проспект Мира». Грустя, Юлия часто ходила с книгой в этот зеленый оазис среди асфальтовой Москвы – читать и грезить о невозможном.

Вторая пара – Анита и Кирилл Подрамниковы. Он – художник, портретист, ученик Глазунова, но предпочитает пастель. Кирилл не пишет парадных морд, а рисует обычных людей и мечтает издать альбом «Московские лица». В браке несчастен. Анита – светская домохозяйка и грудастая дура из хорошей семьи, возможно, актерской. Как верно подметил Сен-Жон Перс: «К умным мужчинам судьба непременно цепляет глупых баб, подобно тому, как при Советской власти к сервелату в нагрузку давали пшенку». Итак, Анита страшно злится, что муж мало зарабатывает, уговаривает бросить к чертовой матери нищий реализм и стать преуспевающим актуальщиком. Она тычет ему в пример друга-однокурсника Эрика Молокидзе, который поначалу писал добротные пейзажи, а потом выставил на «Винзаводе» кинетическую биоинсталляцию «Жопы & Ягодицы» и, прославившись, заработал кучу денег. Но Кирилл верен реализму, как монархист убиенному императору. Он перебивается, преподает рисование в обычной школе и стойко сносит упреки жены. А та, разумеется, изменяет ему с Эриком, пока муж бродит по паркам, выискивая интересные лица. Если находит, пристраивается неподалеку и… чирк-чирк… уже засновал по шершавой бумаге мелок.

И вот однажды, забредя в «Аптекарский огород», Кирилл заметил на парковой скамейке у пруда в тени удивительной старинной ивы, напоминающей по форме ископаемого ящера, элегантную молодую женщину. Она склонилась над книгой в таком неизъяснимом чеховском обаянии, что он сразу почувствовал мощный адреналиновый удар в сердце, который простодушные эллины принимали за выстрел Эрота…

Пару раз Кирилл будто невзначай прошел мимо, пытаясь заглянуть в книгу, которую она положила на колени. Гордая Юля, заметив любопытного и весьма привлекательного незнакомца с папкой, из чувства противоречия нарочно отвернулась, скрывая, что читает. Да еще вдобавок окатила его таким ледяным взором, на какой способна только женщина, готовая от безлюбья завыть одинокой вагиной! А читала она в тот день, точнее, перечитывала «Крейцерову сонату». Но художник, не обращая внимания, преспокойно уселся на другом конце парковой скамьи… Открыл альбом и стал рисовать Юлию, взглядывая на нее с профессиональным прищуром. Через некоторое время наша невольная натурщица пожалела о своей излишней суровости и потому спросила художника почти с ненавистью:

– Вы меня изображаете?

– Вас…

– Могли бы спросить разрешения!

– Можно?

– Мне все равно… – пожала она своими ждущими плечами. – А вы не карикатурист?

– Нет, что вы…

– Ну хоть на этом спасибо…

Между тем нашей Юле было не все равно! И она сама начала исподтишка поглядывать на худого длинноволосого художника, одетого в старые джинсы и застиранную ковбойку. А сердце уже колотилось у горла, стучало: «Это же он, он, дура…» Она, осторожно вытягивая шею, попыталась заглянуть в рисунок, но портретист, заметив это, нарочно наклонил папку, чтобы ничего не было видно. Юля обиженно углубилась в книгу, но судьба женоубийцы Позднышева ей уже неинтересна. Она подняла голову, и тут они встретились глазами. И все – и конец! Знаете, как это бывает?

Молодые люди с облегчением рассмеялись и тут же познакомились. Она показала обложку «Крейцеровой сонаты». Он предъявил Юлии ее собственное лицо, дивным мановением искусства переселившееся на лист ватмана. «Неужели я такая?» – тихо спросила женщина. «Вы еще печальнее!» – ответил мужчина. «Я не знала…»

Какой-нибудь прозаик Вальфрамов, скучный, как Жилищный кодекс, отвел бы страниц триста под их сближение от случайного соприкосновения рукавами до постели, сотрясаемой турбулентностью любви. Но он просто не знает страстей, в нем течет кровь лабораторной лягушки! Настоящая любовь сваливается на человека как сталактит. Бац в темечко! Тем же вечером наши герои целовались в зарослях лунника убывающего. Смеркалось. Райский огород закрывался на ночь. Прошел сторож с колотушкой. А они спрятались, остались одни и любили друг друга под луной. Спешить некуда: Черевков в командировке. Анита в гостях у подруги. Якобы.

Ночной мегаполис, мигая воспаленными окнами, обступал «Аптекарский огород» со всех сторон, порывы ветра трепали экзотические кроны и душные соцветия, а они, как Адам и Ева, сияя в ночи лунной наготой, никак не могли насытиться друг другом… А потом, усталые, но довольные, Кирилл и Юля остудили свои разгоряченные тела в тайной прохладе старинного водоема.