Фантом памяти

- А вы умеете? Я думала, композиторы умеют только на музыкальных инструментах играть.

Честно говоря, малярными работами я сроду не занимался, но ведь это не должно быть бог весть как сложно. Чем там они орудуют, кистью, валиком или еще чем?

- Но вы же меня научите, - самонадеянно заявил я. - В конце концов, вы можете поручить мне работу попроще. В любом случае, лишние руки вам не помешают.

Ого! Я уже уговариваю ее принять мою помощь, как будто для меня это вопрос жизни и смерти. И как это ей удается, произнося минимум слов, заставлять мужчин делать то, что ей надо, да еще так, что они, наивные идиоты, за счастье почитают и сами напрашиваются.

- Хорошо, - Анна коротко кивнула, - я дам вам валик, и вы будете красить стену на веранде. А я займусь буфетом.

Мы приступили. Не могу сказать, что получалось у меня ловко, к тому же запах у краски оказался и впрямь далеко не цветочный. Я водил рукояткой с насаженным на нее валиком вверх и вниз и проклинал себя за неизвестно откуда взявшуюся отзывчивость, которая мне же во вред и обернулась. И сдалась мне эта Анна! Пусть другие мужики вокруг нее табунами вьются, а меня увольте. Почему я, известный композитор, не очень здоровый человек, недавно перенесший сильнейший гипертонический криз, торчу здесь, изображая из себя маляра, вместо того, чтобы предаваться приятной беседе с оригинально мыслящей старушкой, попутно попивая кофеек с вкусным, только что извлеченным из духовки печеньем? Вопрос был простым, а ответа на него не было.

- Анна, а где ваши дети? - спросил я, идя на поводу у мысли о том, что матери в обустройстве дома помогать должны были бы именно они, а не посторонний, в сущности, человек.

Она равнодушно пожала плечами.

- Гуляют, играют. Эспера, как всегда, у Марии, а остальные живут по своему распорядку.

- И вы за них совершенно не волнуетесь? - Анна кинула на меня чуть удивленный взгляд.

- Разве я должна волноваться за них? Им никто не сделает ничего плохого. Я знаю, вам уже говорили об этом. Так почему вы опять спрашиваете?

- Я имел в виду несколько иное. Мне кажется, вы как мать должны беспокоиться о том, чтобы ваши дети получили полноценное образование. Они у вас даже в школу не ходят. Только Эспера любит читать, а остальные целыми днями болтаются без дела. Они у вас даже не приучены к тому, что матери нужно помогать по хозяйству. Неужели вас не беспокоит, что они у вас растут совершенно не приспособленными ни к жизни в семье, ни к жизни в обществе?

Снова пожатие плечами, только на этот раз она даже не обернулась в мою сторону и ответила, не прекращая водить тонкой кистью по затейливым изгибам, выпуклостям и впадинкам, украшающим дверцы буфета.

- Разве дети должны помогать родителям потому, что родители этого требуют? Дети должны помогать только тогда, когда этого потребует их душа. Когда они сами осознают, что помогать - это хорошо, это радостно, это приносит удовольствие. Вот когда ребенок это поймет, родитель будет счастлив принять его помощь. А иначе будет рабский труд из-под палки, и грош цена тому родителю, который примет такую помощь, прекрасно понимая, что его ребенок злится оттого, что его не пустили гулять с приятелями или в кино, негодует и не испытывает, помогая маме, ни малейшего морального удовлетворения.

- Вы правы, безусловно, - согласился я, - но мне казалось, что в таком возрасте, в каком находятся ваши дети, такое понимание уже должно быть. Да, пятилетний ребенок может не знать и не осознавать, какая это радость помочь папе с мамой, но годам к двенадцати, по-моему, пора бы уже начать взрослеть и соображать, что к чему. Именно это я и имел в виду, когда спрашивал, не беспокоит ли вас это.

- Вы сказали: "Годам к двенадцати пора взрослеть и соображать, что к чему". А кто сказал, что пора? Где это написано? Кто установил эту норму? И потом, я прекрасно справляюсь сама, а если дети начнут мне помогать, я стану чувствовать себя старой и немощной. Между прочим, Мария каждый день собирает к обеду гостей и отлично справляется без посторонней помощи.

Мария, опять Мария. Даже в словах Анны я отчетливо чувствовал старухино влияние. Интересно, как же это Мария ухитряется вкладывать в голову соседки свои идеи, если они почти не общаются? Вот уже несколько дней подряд я просиживал у старухи с утра до вечера, и за все это время Анна только пару раз заглянула буквально на минутку, чтобы угостить Марию свежеиспеченным пирогом или позвать Эсперу домой. Совместные посиделки у этих двух обитательниц одного дома, очевидно, не практикуются. Тоже, кстати, странно. Ведь если Анна неглупая женщина, ей должно быть интересно подолгу разговаривать с Марией. Впрочем, возможно, раньше они много общались, а потом между ними кошка пробежала. Такое бывает. Правда, я ни разу не слышал от Марии ни одного худого слова об Анне, но это только свидетельствует об уме и душевной деликатности старушки, а вовсе не об отсутствии конфликта.

- Скажите, Анна, - я все-таки решился задать вопрос, который меня так мучил, - вы помните мужчину, с которым танцевали несколько дней назад на балу?