Фантом

— Спасибо. Простите ради бога. Спокойной ночи, — пожелал Николай, и у него отлегло на душе. Трудный, казалось, не имеющий конца день благополучно завершился. Кочубей направился в корпус. Дежурная еще не спала, и ему не пришлось стучаться. Поднявшись к себе в номер, он рухнул в кровать и мгновенно уснул. Разбудил его настойчивый стук в дверь. Он открыл глаза: яркий солнечный свет заливал комнату, и бросил взгляд на часы. Стрелки показывали начало десятого — время ежедневного доклада в Москву прошло. Николай ужаснулся, слетел с кровати, прошлепал к двери и открыл. Передним стоял младший сержант Шефруков.

— Извините, товарищ подполковник, вас вызывает Москва, — доложил он.

— Кто?

— Генерал Сердюк.

— Когда звонил?

— Не знаю. С ним говорил полковник Быстроног.

— Понятно, свободен! — распорядился Кочубей.

— Есть! — козырнул Шефруков и закрыл дверь.

Сполоснув лицо, Николай на ходу оделся и, примчавшись в отдел, зашел в кабинет Быстронога. Тот, поздоровавшись, кивнул на телефон ВЧ-связи и поторопил:

— Срочно звони, Сердюк уже два раза выходил.

— И что спрашивал? — пытался сориентироваться по ситуации Кочубей.

— Ничего.

— Наверно, шифровка дошла? — предположил Николай и снял трубку.

Ответил дежурный по ВЧ-станции.

— Москву, аппарат генерала Сердюка! — попросил он.

В трубке прошелестело, и зазвучал хорошо знакомый голос:

— Сердюк, слушаю.

— Добрый день, Анатолий Алексеевич, — поздоровался Кочубей.

— Здравствуй, Коля, что до сих пор спишь?

— Некогда, товарищ генерал, работы по горло.

Быстроног хмыкнул. Николай погрозил ему кулаком и плотнее прижал трубку к уху. Следующий вопрос Сердюка: как погода? — заставил его напрячься, и он, заподозрив скрытый подтекст, уклончиво ответил:

— Жарко, Анатолий Алексеевич.

— У нас тоже, особенно после твоей докладной.

— Значит, не зря мучились! — оживился Кочубей.

— И наверно, больше всех Остащенко. Давно его не слышал.

— Напряженно работает, Анатолий Алексеевич, только что выехал на границу, — выкручивался Николай.

— Молодцы, только не расслабляйтесь, мы на вас надеемся.

— Спасибо, не подведем.

— Теперь, Коля, по существу докладной. Когда явка с Багратионом?

— Конкретно не договаривались, но не раньше чем через десять дней.

— Значит, у нас есть время подготовить для него уточняющие вопросы. Как только получишь от нас шифровку, сразу же назначай ему явку.

— Понял, Анатолий Алексеевич!

— Как в целом обстановка на границе?

— Сложная. Судя по тому, что мы и Быстроног получаем, готовится крупная вооруженная провокация.

— К сожалению, и по нашему прогнозу улучшения ждать не стоит. Поэтому явки с агентурой проводить только в дневное время и с надежным прикрытием! — предупредил Сердюк и закончил разговор.

— Ф-у, пронесло, — с облегчением выдохнул Кочубей и опустил трубку.

— Ну вот, а ты, Коля, боялся. Пять минут позора и никаких проблем, — добродушно заметил Быстроног.

— Тебе легко говорить, а у меня на души кошки скребут. Сбрехал деду Толе, — терзался Николай.

— Не бери в голову, ради дела можно.

— Ладно, что было, то сплыло, схожу к Юре. Как он там?

— Нормально, уже добавку просит.

— А если серьезно?

— Степаныч сказал, что осложнений нет, температура спала.

— Отлично! — обрадовался Николай, не стал больше отвлекать Быстроного и вышел на улицу.

Ноги сами привели его к хирургическому корпусу. Там он встретил медсестру, которая накануне грозила ему комендантским патрулем. Узнав его, она лукаво улыбнулась и без разговоров пропустила к Остащенко.

Степаныч свое слово сдержал, и Юрия поместили в отдельную палату. Капельница и крепкий сон вернули ему румянец. Держался он бодрячком и при появлении Кочубея попытался встать.

— Лежи, лежи! — остановил Николай и спросил: — Как нога? Как голова?

— Нога своя, не деревянная. А голова — фуражку носить можно, — пошутил Юрий.

— И все-таки?

— Перестала кружиться, только в ушах чуть шумит.

— Уже хорошо. Что Степаныч говорит?

— Через неделю буду как огурчик! — бодро заявил Юрий и набросился с вопросами: — Ты доложил в Москву? Как оценили информацию?

— Только что разговаривал с Сердюком. Доклад ушел на самый верх.

— Да ты что?! Вот это выстрелили! Выходит, не зря бились. Завтра же сбегу.

— Угомонись, лежи и поправляйся! Тебе с рынка что принести: персиков, яблок?

— Лучше поговори со Степанычем, пусть меня раньше отпустит.

— Переговорю! — пообещал Кочубей и, бросив беспокойный взгляд на часы, извинился: — Прости, мне срочно в Гудауту.

— Счастливый. Удачи тебе, — с грустью простился Юрий.

Покинув лазарет, Кочубей выехал в Гудауту и пробыл там допоздна. Из «нижней», приграничной с Грузией зоны с экипажем вертушки должны были доставить документы, обнаруженные у командира диверсионной группы, уничтоженной накануне абхазским спецназом. Но с бортом вышла задержка — он только поздним вечером возвратился в Гудауту, и Николай вынужден был заночевать у вертолетчиков, а на следующий день помчался в Гал на срочную явку с агентом. До конца недели ему пришлось крутиться как белка в колесе между встречами с информаторами и составлением докладных.