Фантом

— Но что историк может искать в столь злачном месте?

— Ничего, кроме истины, — в тон Быстроногу ответил Станислав.

— Мы готовы помочь, — живо откликнулся Борис.

Станислав оценивающим взглядом окинул внушительные фигуры Кочубея с Остащенко и шутливо заметил:

— С такими молодцами не только ее, но и кое-что другое по твоей части можно найти.

— От тебя ничего не скроешь, мои коллеги Николай и Юрий, — не стал секретничать Быстроног.

— Профессор Лакоба, — представился Станислав.

— И не только профессор, а известный историк, писатель, соратник президента Ардзинбы…

— Перестань, Боря! Ты меня заживо хоронишь! — рассмеялся Станислав и пригласил к столу: — Присоединяйтесь к нам с Олегом.

— Какие могут быть возражения. Быть рядом и дышать одним воздухом с такими сосудами мудрости, как вы, для меня это — настоящее счастье, — продолжал ломать комедию Быстроног.

— Уймись, фонтан славословия, не умничай! Поторопись, пока вино не прокисло.

— А вот этого допустить никак нельзя! — воскликнул Борис и направился к лестнице.

Николай с Юрием последовали за ним и по крутым вырубленным в скале ступенькам взобрались на верхнюю террасу. Навстречу им поднялся профессорского вида приятель Станислава.

— Олег — не вещий, зато живой из плоти и крови академик, — представил друга Лакоба.

— Станислав, не смущай наших гостей, а то они подумают, что у нас, как в Грузии, если не князь, то вор в законе. А в Абхазии — если не профессор, так обязательно академик, — пошутил Олег.

— Ладно, вы тут пока между собой разбирайтесь, а я займусь меню, — предложил Быстроног, подозвал официанта и занялся заказом.

Кочубей с Остащенко переглянулись, не зная с чего начать разговор. Предлог нашелся сам собою: на столике лежала газета, густо испещренная разноцветными пометками. В глаза бросался заголовок: «Грузия, союзник или иждивенец?». Николай кивнул на газету и спросил:

— Судя по пометкам, серьезный материал?

— Я бы сказал, скорее, любопытный, — оценил статью Станислав.

— И чем же?

— Подходом к теме.

— А чем он интересен?

— Тем, что автор рассматривает отношения России и Грузии, отказавшись от бытующих стереотипов.

— Да! И что в итоге получается? — в Николае проснулся неподдельный интерес к этой ставшей в последнее время острейшей теме.

— То, что Грузия никогда не была ни другом, ни надежным союзником России, — озадачил своим ответом Лакоба.

— Такого не может быть?! До развала Союза Грузия среди военных считалась клевым местом службы: вино, кино, домино и никаких забот. Главное — не подорвать здоровье за столом, — возразил Остащенко.

— Скоро опять за него сядем. Дадут пинка Саакашвили, и станем друзьями! — заявил Быстроног.

— В этом, Боря, и состоит твое заблуждение! — не разделял его оптимизма Лакоба.

— Нет тут никакого заблуждения! Я десять лет прожил в Грузии! — завелся Быстроног.

— Боря, тихо и без рук! Давай искать истину на дне кувшина, — вмешался в спор Кочубей.

— И это будет правильно! — живо откликнулся на это предложение Олег и разлил вино по стаканам.

Станислав поднял тост за встречу, а затем они дружно навалились на салат. К этому времени подоспели снятые с пылу с жару хачапури-лодочки, и очередной тост внес оживление. Олег к месту вспомнил анекдот про тупого доцента. Тему подхватил Юрий и рассказал, чем командир взвода отличается от профессора. Она набирала обороты. А Николаю не давала покоя статья и комментарий Лакобы. Воспользовавшись паузой, он вернулся к разговору:

— И все-таки, Станислав, извините за настойчивость, но хотелось бы знать: в чем состоит наше заблуждение в оценке отношений России с Грузией?

— Стоит ли тратить время — это долгая история, — вежливо заметил он.

— А нам спешить некуда? Лучше здесь, чем в городе? Там такое пекло. Мы с удовольствием послушаем, — заинтересовался темой Остащенко.

— Хорошо! — согласился Лакоба и предложил: — Только не торопитесь осуждать автора статьи, кстати, русского Епифанцева, и спешить с выводами.

Юрий с Николаем энергично закивали головами, и Станислав начал с исторического экскурса:

— Мнение о том, что Грузия стойко стояла на страже российских интересов на Кавказе — это миф, который искусно формировался грузинской княжеской элитой, а позже партийной номенклатурой, и охотно принимался как в монархическом Петербурге, так и в большевистской Москве.

Заявление Лакобы тут же вызвало резкую реакцию со стороны Остащенко:

— А как же быть с Багратионом, Чавчавадзе, Кантарией?

— Юра, чему тут удивляться, когда хозяином страны тридцать лет был грузин Сталин, — напомнил Быстроног.

— Боря, причем тут Сталин? У грузин каждый десятый с войны не вернулся, — обратился к цифрам Остащенко.

— Белорусы потеряли каждого четвертого, и что? — задался вопросом Кочубей.

— Ребята, плохих или виновных народов не бывает! Речь надо вести о тех, кто ими правит, — отметил Станислав.

— Это понятно, рыба гниет с головы! — согласился Остащенко.

— Нет, Юрий, с Грузией и ее вождями не все так просто, — возразил ему Олег.

— А, все они одним миром мазаны! Что Сталин, что Шеварднадзе!