Фантом

– Не больше двадцати подключённых к Эхо, и то все – исключительно твоя группа. Новички. Сколько обыкновенных военных – не знаю. Может, сотни. Мы никогда не отслеживали.

– Представляю, в каком Максфилд бешенстве, что потерял сразу стольких, – ухмыляется Ник, достает из кармана тонкую резинку и стягивает отросшие волосы в хвост.

Рейвен довольно хмыкает:

– Еще бы.

Они переглядываются.

В грудной клетке неприятно щемит. Потому что их общение кажется таким буднично-рутинным, будто эти двое не пару дней назад встретились, а работали бок о бок долгие годы.

И это почти невозможно вынести.

– Глупая самонадеянность… – цедит Ник и раздражённо толкает по столу стакан, где одной рукой его ловит Рей.

– По большому счету, сейчас его интересуют лишь двое, – говорит она.

«Я и Ник», – вздыхаю я обречённо. И вряд ли отец остановится, пока не найдет нас.

– Ты имеешь ввиду… – раздается голос Шона.

– Я и Ник, – уточняет Рейвен. – Вместе мы сможем провернуть такое, что Максфилду и не снилось. Полковник так пытался защитить эту информацию снаружи, не подумав о том, что вор все эти годы дожидался внутри, – хохочет она.

Какого?      Я изумленно захлопываю рот и, чтобы выплеснуть колючую обиду, резко стаскиваю с Арта одеяло, заставляя его проснуться. Он протестующе стонет.

– Поднимайся, тебе менять Джесса через полчаса, – говорю я, картинно подхватываю полотенце и спускаюсь вниз.

«Я и Ник, – выплевываю я, слишком громко топая по лестнице, стараясь не угодить ногой в пятую и восьмую ступеньки, они совсем рассохлись. – Господи, да у них же ни капли общего».

Я не ревную, нет. Если только немного. Самую малость.

Скорее даже не ревную, завидую.

Потому что они часами вместе, когда мне позволено лишь наблюдать издалека, удостаиваясь лишь подергиванием плеча вместо приветствия.

Арт появляется спустя пару минут. Растягивает рот, зевая, и потягивается, как кот.

– Девочка-ворон все же решила взорвать эту чертову шарашку, – говорит он, набирая полные ладони воды и выплескивая ее в лицо. – Полночи спать не давала! Всё уговаривала Ника пойти против твоего отца.

Я гляжу в пол:

– А он что?

– Понятия не имею, но, похоже, эти двое сработались.

От его слов становится совсем тошно. Мало нам проблем, теперь еще и Рейвен. Я наклоняюсь к зеркалу, ощупывая свой нос. Даже ссадины на теле Ника затягиваются быстрее, чем синяки на моем ежедневно меняющем цвет лице.

– Что мы в сущности знаем о ней? – спрашиваю я у своего отражения. – Ничего, кроме того, что Ник почему-то ей доверяет. – Я разворачиваюсь, сажусь на край раковины и вопрошаю, уставившись в треснувшую стену: – Как она попала в лабораторию? Почему отличается от остальных? Кто на эти вопросы ответит?

Арт пожимает плечами и поднимает брови, которые исчезают под мокрыми завитками светлых волос.

– Ладно, идем. – Я подхватываю полотенце и вскрикиваю. Оттуда выскакивает мышь, проскальзывает вдоль ржавой трубы и исчезает. – Ни слова больше, – предупреждаю я.

Арт беззлобно смеется, но молчит. Грызуны развлекали его лишь первые пару дней. Теперь к ним уже все привыкли, так что даже шутить на эту тему стало дурным тоном.

Мы топаем обратно в спальню.

Ник на мгновение поднимает голову, заметив нас, и тут же снова утыкается взглядом в ноутбук. Рей, наклонившись, читает через его плечо.

– Десятое марта две тысячи пятнадцатого года. Правительство просит предоставить доказательства работоспособности проекта. Были выпущены пять боевых единиц… Это когда вас с Тайлером отправили в Африку, – поясняет девушка. – Еще троих тестировали на ближнем Востоке. Но в итоге только Джейсон жив остался. Сейчас его закинули в Штаты.

Арт плюхается на свободное место рядом с Ником и заглядывает в экран. Я наливаю две кружки с чаем и ставлю перед ними, на что Кавано тут же растягивается в довольном: «Спасибо, Ви-и-и».

Ник не обращает внимания.

– Сколько сахара? – спрашиваю я.

– Три, дай я сам добавлю. – Артур тянется через стол, словно добычу, хватая коробку с рафинированным сахаром. Кашлянув, он дотрагивается до моего локтя и кивает на друга.

– А тебе, Ник? – осторожно спрашиваю я.

– Ноль, – бурчит он, даже не поворачивая в мою сторону голову, а мне до колючей чесотки хочется, чтобы он наконец меня заметил. Чтобы опостылевшее равнодушие сменилось на что угодно. Пусть даже на прежнюю ироничную усмешку, только бы не видеть эту вежливую отстранённость. Потому что чем больше проходит времени, тем больше мне кажется, что все воспоминания из его дневника – не более чем выдумки чьего-то больного разума. Но я гоню эти мысли прочь.

– Это те файлы, которые были закрыты? – недоуменно спрашивает он у Рейвен.

Девушка кивает, наклоняется, чтобы ввести пароль, и тычет пальцем в экран.

– Лабораторные тесты и записи по Фантому, – отвечает она. – Доктор Хейз с Максфилдом не показывали их никому. Эти исследования вообще никогда не покидали стен Третьей Лаборатории. Но ты, наверное, в курсе.

Ник косится на нее недоверчиво, от неизвестных исследований отца ничего хорошего ждать не приходится.

– Ты говоришь это так, как будто я должен понять.