— Если вы не против, доктор, — сказал он, — давайте не будем спорить по этому вопросу. Нам предстоит сделать определенную работу, и мы не можем ни останавливаться, ни сворачивать, ни даже замедлять ход, какие бы интересные находки ни попадались нам по пути. Я надеюсь, вы .понимаете меня, и нам больше не придется возвращаться х этой теме.
В неверном мигающем свете, падающем от стенок артерии, было видно, что нахмурившийся Дюваль не мог скрыть раздражения.
— Ну, хорошо, — раздраженно пробормотал он, — они все равно исчезли.
— Если мы справимся с заданием, доктор Дюваль,
— сказала Кора, — мы получим возможность неограниченно продлевать срок миниатюризации. И тогда мы как следует займемся исследованиями.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Справа стенка артерии,' — сказал Оуэнс.
«Протеус» заложил длинную пологую дугу, и стенка теперь была, казалось, футах в ста. Затем какое-то темное образование мелькнуло на фоне янтарного свечения внутреннего слоя артериальных стенок, и его ясно можно было разглядеть.
— Ха! — сказал Дюваль. — Прекрасный способ выявления атеросклероза. Все бляшки можно просто сосчитать.
— Вы и их тоже можете устранять, не так ли? — спросил Грант.
— Конечно. В будущем. Можно будет послать такую подлодку, чтобы как щеткой пройтись по всей артериальной системе, расширить склеротические участки, кое-где заменить их, бурить и расширять отверстия... хотя лечение обойдется жутко дорого.
— Может, рано или поздно оно будет проводиться автоматами, — сказал Грант. — Что-то вроде маленького робота-уборщика, который будет все приводить в порядок. Или, предположим, каждому человеку при рождении будет вживляться такой чистильщик. Вы только гляньте...
Теперь они двигались несколько ближе к стенке артерии и турбулентные завихрения потряхивали их куда основательнее. Но при взгляде вперед стены, казалось, уходили все дальше и дальше милями бесконечных туннелей.
— Кровеносная система, как я уже говорил, со всеми своими мельчайшими сосудами, тянется на сотню тысяч миль, если вытянуть их в одну линию.
— Неплохо, — отметил Грант.
— Сотня тысяч миль в не уменьшенном масштабе. При наших же сегодняшних размерах, — прикинул он, — больше трех триллионов миль — половина светового года. Если бы в нашем сегодняшнем состоянии мы попытались исследовать всю кровеносную систему Бенеса, это было бы равносильно путешествию к звездам. ;
Микаэлс выглядел усталым и осунувшимся. Ни относительная безопасность, в которой они находились, ни красота их окружения, — ничто не в силах было утешить его.
Грант попытался изобразить непринужденное веселье.
— По крайней мере броуновское движение оказалось не таким уж страшным, — сказал он.
— Да, — согласился Микаэлс. — Я не совсем четко представлял его себе, когда мы не так давно обсуждали вероятности воздействия потока.
— Точно так же вел себя и Дюваль, когда заинтересовался образцами.
Микаэлс сглотнул.
— Типичная узколобость Дюваля, когда ему захотелось остановиться, чтобы собрать образцы.
Покачав головой, он занял место в кресле у столика, прикрепленного к одной из переборок. На нем был экран с двигающейся светящейся точкой, который представлял собой значительно уменьшенную копию того, что размещался в контрольной башне; такой же, только еще более уменьшенный, был в прозрачном пузыре Оуэнса.
— Какая у нас скорость, Оуэнс? — спросил он.
— С нашей точки зрения, примерно пятнадцать узлов.
— Конечно, с нашей точки зрения, — раздраженно сказал Микаэлс. Склонившись над столиком, он принялся что-то быстро подсчитывать. — Мы будем у разветвления через две минуты. Когда пойдете на разворот, держитесь от стенки на таком расстоянии. Тогда вы попадете точно в середину ответвления и спокойно двинетесь дальше по капиллярной сети. Ясно?
— Все понятно!
Грант, не отрываясь от иллюминатора, ждал развития событий. Через мгновение краем глаза он заметил профиль Коры, оказавшейся рядом с ним, но даже ее присутствие не могло заставить его оторваться от развертывающихся перед его взором картин.
Две минуты? Сколько времени прошло? Две минуты, с точки зрения их изменившегося ощущения времени или две минуты по таймеру? Он чуть повернул голову чтобы взглянуть на него. Там была цифра 56, и пока Грант смотрел, она сменилась на 55.
Это было неожиданным открытием, и Грант едва не сорвался со своего места.
— Оуэнс! — крикнул он. — Что случилось?
— Мы на что-то напоролись? — спросил Дюваль.
Грант решительно двинулся к трапу и стал подниматься по нему.
— Что-то не то, — сказал он.
— Понятия не имею. — На лице Оуэнса застыло напряженное выражение. — Судно не подчиняется управлению.
Снизу донесся сдавленный голос Микаэлса.
— Капитан Оуэнс, скорректируйте курс. Мы приближаемся к стенке.
— Я... я вижу, выдохнул Оуэнс. — Нас тянет каким-то течением.
— Продолжайте сопротивляться, — сказал Грант. — Делайте все, что в ваших силах.
Он скатился вниз и прижавшись спиной к трапу, попытался устоять на ногах, когда судно стало бросать из стороны в сторону.
— Откуда тут взялось это боковое течение? — спросил он. — Разве мы не движемся по потоку артериальной крови?