Фантастическая девчонка

Выбросив из головы эти мысли, я отправилась на кухню и достала из холодильника маринованную говядину, чтобы приготовить ее на завтрак. Неделю назад я купила ее по скидке. Пока мясо жарилось, девочка незаметно прошмыгнула на кухню и села за стол.

– Как же я зла. Ты сейчас есть собираешься?

– Чего?

– Как ты можешь быть спокойной в такой ситуации? Почему делаешь вид, будто это тебя не касается?

– Так и есть. Из прошлого пришла ты, а не я.

– Бесит, как же бесит! – раскричалась она, но вскоре притихла. Кажется, поняла, что злость ей сейчас ничем не поможет.

– У тебя салата нет? – спросила девочка, заглянув в холодильник.

– Нет.

– А винограда?

– Тоже. Но есть арбуз, можешь им позавтракать.

– Разве не знаешь, что я не ем арбузы?

Такое было? Точно, до выпуска из старшей школы я их не любила. Однако несколько лет назад осознала, что летом нет ничего лучше сочного арбуза, и стала их есть.

Я выложила готовое мясо на тарелку, достала закуски и уже собралась зачерпнуть риса из рисоварки, но моя гостья вдруг скрестила руки на груди и нахмурила правую бровь.

– Будешь рис? – спросила я ее.

– Еще чего, ешь одна.

Я взяла тарелку и села за стол.

– У тебя же со лбом все в порядке?

Похоже, совесть у девочки все-таки есть. Она с беспокойством взглянула на мое лицо:

– Не лучше ли обратиться к врачу?

– Забудь, ничего страшного.

– Мой бедный лобик, как же быть?.. Если останется шрам, это будет ужасно!

– Твой лобик?

Так мелкая переживала не за меня, а за себя в будущем.

Я поднесла ложку риса ко рту, но девочка глянула на меня как на врага народа.

– Поверить не могу, ты собираешься все это съесть? – спросила она, указав на тарелку передо мной.

– Угу, – ответила я и, недолго думая, положила ложку в рот. Рис приготовила позавчера, но он все еще был съедобным.

– Ты всегда столько ешь?

– Да, а что?

– Как ты можешь, это же так много?!

Я взглянула на тарелку. Там было-то всего ничего, с гулькин нос. Но девочка продолжала брюзжать, что это перебор.

– Поэтому и потолстела! Хватит есть! И почему у тебя мясо на завтрак?

Маленькая нахалка отняла у меня тарелку.

– Мелкая, ты что творишь?

– У тебя что, зеркала нет? Посмотри, как тебя разнесло!

Она брезгливо оглядела меня со всех сторон. Было очень неприятно.

– Какое тебе дело до моего веса? – Я забрала тарелку обратно.

– Блин, это же мое тело!

– Чего?

– Мое будущее тело. Почему ты ничего не делаешь, чтобы похудеть?! – рассердилась девочка и снова передвинула миску к себе. А потом посмотрела на меня и продолжила пыхтеть.

Пока мы спорили, еда окончательно остыла. Эта вредина точно меня в покое не оставит.

– Съем только половину, идет?

Но не успела я договорить, как она схватила мою тарелку, подошла к раковине, где стояла рисоварка, отсыпала часть риса обратно и только после поставила тарелку передо мной.

И трех ложек не осталось! Я собралась возразить, но сдержалась: не хотела больше с ней спорить.

– Ну что, теперь можно есть?

– Как хочешь.

Я зачерпнула ложку и положила в рот.

Рис остыл, так что вкусный он или нет, уже было не разобрать. К тому же девочка продолжала сверлить меня убийственным взглядом, от которого аппетит пропал окончательно.

– Так и будешь пялиться?

Девочка нарочно громко хмыкнула, чтобы мне было слышно, и ушла в гостиную.

Когда я мыла посуду после еды, вдруг раздался ее крик.

– Вау, так это была не фоторамка? Что за странный телевизор?

– Сейчас все такие.

Я мельком взглянула в сторону гостиной: девочка продолжала тыкать в экран, как будто он казался ей чем-то странным. Когда я впервые увидела телевизор толщиной меньше сантиметра, тоже была поражена: в выключенном состоянии он и правда служит фоторамкой.

Девочка также спросила про диван и холодильник. Пожалуй, это единственное, что еще изменилось за десять лет. Диван три года назад подарила тетя, а холодильник пять лет назад сломался, и его поменяли вместе с телевизором.

– Ой, а куда делась Мэри? Мама взяла ее с собой в Америку? – прозвучал звонкий голос девочки, сливаясь со звуком телевизора.

– Умерла.

– Что?

Девочка пулей влетела на кухню.

– Что ты такое говоришь? Как так умерла?

Ее глаза наполнились слезами.

– Уже как два года, – сказала я, с трудом сохраняя невозмутимый вид. Мне все еще тяжело спокойно рассказывать о Мэри. В нашей семье она была как младшая дочь.

Когда я училась в третьем классе начальной школы, мы со старшей сестрой упросили маму взять Мэри из приюта. Она была очень обаятельным и умным йоркширским терьером. Даже мама, которая не любила собак, была от нее без ума. Но однажды Мэри начала болеть. Мы пошли в ветеринарную клинику, и там нам ответили, что она уже старенькая и ничего не поделаешь. Сказали, что собаке, прожившей пятнадцать лет, по человеческим меркам больше восьмидесяти. Вот так она болела-болела и умерла.

– Наша Мэри… Как же так?..

Девочка снова разрыдалась. Она и утром порядочно наревелась, но, похоже, у нее был нескончаемый запас слез. Я старалась не смотреть на нее: за компанию плакать как-то не хотелось, ведь слезами горю не поможешь.

Девочка проплакала еще какое-то время и успокоилась.