Фальшивый наследник

— Ты зачем ко мне пришла? Поорать? — спросил я её, сопротивляясь такому резкому наезду. — В подъезде не наоралась? Если так, то можешь сразу отсюда выметаться.

До этой минуты я не позволял себе разговаривать с девушкой в таком тоне, но сегодняшний день на многом, в нашей жизни, поставил крест. Елизавета смотрела на меня своими огромными глазами, беззвучно открывая рот, по всей видимости не понимая, как реагировать на мою откровенную грубость, а я, зарядившись от неё негативом по полной, почти без остановки продолжил выплёскивать свои, внутренние переживания.

— Хотя нет, — наплевав на её внешний вид, снова заговорил я, — можешь остаться. Тебе хочется знать, что я думаю о том, чего твориться вокруг? Пожалуйста. Рано утром я вышел на улицу и обнаружил, что на месте, где должен был стоять автомобиль, на который пахал, как проклятый, стоит дремучий лес. Потом мой друг попросил принести ему какое нибудь лекарство от головы. Когда я его искал ко мне забежала, убитая горем, соседка и слёзно потребовала узнать, жива ли ещё её престарелая мать. Пока я этим занимался, товарищ мой взял, да и умер, так и не дождавшись от меня помощи. Затем люди, знакомые с детства, превратились в психов и начали мордовать друг друга, яростно при этом ругаясь, вопя и стучась головой о стены. И вот, когда я начал немного приходить в себя, после всего этого, приходишь ты и спрашиваешь: «Что я об этом думаю?». Да ни хрена я об этом не думаю! Надоело мне думать! Жрать нечего! Воды нет! На месте магазина лес растёт! Тебе этого мало!?

Глава 3

Земля в лесу оказалась на редкость тяжёлой. За три часа, копая по очереди впятером, смогли углубиться в неё всего сантиметров на сорок и это в пятнадцати метрах от дома. В обычном грунте, даже не смотря на размеры братской могилы, мы давно смогли бы выкопать на много больше половины необходимой глубины, а здесь, когда под лапату то и дело попадают толстые корни, и это, кое кому из нас, кажется огромным достижением.

— Так до ночи копать будем — отдавая мне одну из двух, имеющихся в нашем распоряжении, лопат, сказал дядя Миша, муж Тамары Григорьевны.

— Это точно — поддержал его Егор, внук умершей сегодня ночью, бабы Веры. — А если нас ещё и не накормят, то мы её и до завтрашнего утра не закончим.

— Фархад, может сходишь за водичкой? — попросил я дворника, приступая к обязанностям землекопа. — Пить хочется страшно, а у меня дома совсем пусто.

— Схожу дорогой. Отчего же не сходить, люди должны помогать друг другу — ответил старый узбек, тяжело подымаясь.

Я бы и сам сбегал, но мне уже не удобно клянчить воду у соседей, а копать нам придётся и в самом деле ещё очень долго. Хорошо будет, если часов до пяти управимся и совсем не плохо, если похороним двенадцать человек, умерших в нашем подъезде за одну ночь, ближе к вечеру.

Молча занимались непривычным делом минут десять, но потом один из отдыхающей смены не выдержал и заговорил.

— Как вам кажется, Серёжа — спросил меня седовласый мужчина, живущий в квартире номер двенадцать, имени которого я, к своему стыду, до сих пор не знаю, — мы стали жертвами какого то безответственного эксперимента или нас сюда выбросили силы природного характера, до сего дня неизвестные нашей науке.

— Мне трудно судить об этом, — воспользовался я вопросом и прекратил копать. — Надо сначала получить хотя бы какую то информацию о месте, где мы оказались и только потом выдвигать идеи про то, как мы сюда попали.

Ответив, с удвоенной силой начал ковырять грунт, плохо поддающийся старым, штыковым лопатам. Филонить надо в меру, и тогда твоя маленькая хитрость не покажется окружающим наглостью. Да и на кого тут можно перегружать свою часть работы? На семнадцатилетнего парня, большую часть своей жизни просидевшего у компьютера или на двух престарелых ветеранов, делающих остановку после каждой десятой попытки, что нибудь отбить у твёрдой земли? Полноценные землекопы только мы с Фархадом, несмотря на его старость, а он мне может и не друг, но хороший и давний знакомый, и вообще человек с большим сердцем, и открытой душой, так что надо пахать с полной отдачей, если согласился помочь людям в их горе. Да и Юрку в одиночку мне было бы сложно похоронить. Смог бы я его сам подготовить, к этому скорбному обряду? Навряд ли. А вот руки женщин, занимающиеся сейчас усопшими, сделают всё, как надо.

— Серёж, давай сменю — предложил мне дядя Миша, когда его напарник уже проработал минут пятнадцать, — мокрый уже весь.

— Не, рано ещё — не глядя на него, отозвался я.

— Ну тогда копай помедленнее. Нам за тобой всё равно не угнаться, а смотреть, как ты в одиночку корячишься, неудобно.

— Ладно дядь Миш, буду помедленнее, если просишь — ответил я, не сбавляя темпа.