Фальшивая жизнь

Вот и сегодня, между прочим, был выходной, потому как нынче у граждан – пятидневка, спасибо партии и лично Леониду Ильичу!

Закончив с бумагами, Владимир Андреевич на всякий случай прихватил с собой портфель и вышел на улицу, залитую светом позднего летнего утра, солнечного и чудесного. Алтуфьев посидел на лавочке, покурил, пообедал в рабочей столовой, та работала и в субботу, после неспешно прогулялся вдоль главной улицы городка, засаженной тополями и кленами. В пивном баре, на пригорке, уже толпилась очередь – привезли разливное пиво. Расположенное напротив кафе (бывшая «рюмочная») недавно закрыли на ремонт, что же касаемо магазинов – они по субботам работали, правда, некоторые только полдня.

Заглянув в «Лентагиз», торгующий канцелярией и всем таким прочим, Алтуфьев купил пачку фотобумаги «Унибром» формата тринадцать на восемнадцать (хотел девять на двенадцать, но такой не было) и, присмотревшись к полке с книгами и брошюрами, взял еще тоненький сборник Смелякова.

Выйдя на лицу, зашагал к площади перед автостанцией. У дверей универмага райпо толпились женщины – видать, что-то выкинули, а вот в продмаге было пусто. Как и чуть выше, на холмике, у винного магазина «Заря». Однако все же… Опытный взгляд следователя тут же вычислил счастливого мужчину в трениках и потасканной майке, рысью спускавшегося с горы. В холщовой сумке его что-то приятно позвякивало и, судя по выражению лица, это был не кефир!

– Мужчина! Э-эй, товарищ! Там что?

– «Алиготе»! – счастливо признался товарищ. – И «Жигулевское» еще…

– «Жигулевское», ага…

Алтуфьев долго не думал. И хоть не помчался приемистой рысью, как вот недавний гражданин в трениках, однако проявил достаточную прыть, чтобы обогнать трех неизвестно откуда взявшихся мужичков и одного седого деда. Все четверо, между прочим, целеустремленно направлялись к «Заре».

Повезло – взял три бутылки пива, больше в одни руки не давали, а светить удостоверением по пустякам Владимир Андреевич не привык. Благостно выйдя на крыльцо, Алтуфьев тут же столкнулся с целой группой озабоченных граждан.

– Однако, раскупят пиво, – улыбнулся Владимир Андреевич. – И «Алиготе». За пару часов раскупят. Да даже через час.

Вернувшись в отделение, следователь завел свою «Яву», съездил на заправку, залил почти полный бак, после чего уселся за стол и открыл Смелякова…

Тут заглянул Теркин:

– Владимир Андреевич! Высохла пленка.

– Отлично. А я вот бумагу купил.

– Да есть бумага-то…

– Все, Африканыч, иду. Готовь стаканы!

Красный фонарь, увеличитель, ванночки…

– Один, два… четыре… – Шепотом отсчитав выдержку, криминалист бросил в ванночку экспонированный листок. Тут же проявились девичьи фигурки в купальниках, озеро, большой серый камень, кусты…

– Это кто? – подслеповато щурясь, присмотрелся Теркин. – Ха! Верка, Тимофеевой Гали дочь. Вторую не знаю… А! Нет, вроде знаю – не Васьки ли Снеткова? Ну да! Ты гляди, выросла – не узнать.

Еще один кадр… отсчет… проявка… фиксаж… Еще…

– У-ф…

Да, душновато. Налив Алтуфьеву в стакан, Африканыч пил прямо из бутылки.

– Вкусное пиво. Свеженькое! Спасибо, Владимир Андреич. Где брал?

– В «Заре». Но там уже нету, похоже…

– Хэ! Конечно, нету. Владимир Андреич, подставляй стакан!

– Да я, пожалуй, больше не буду. Мне домой еще.

– Так бутылка-то выветрится! Что тут пить? Ой! Снова Верка… Ишь, как стоит! Прям, артистка…

– Так-так-так-так! – вдруг заинтересовался Алтуфьев. – Видишь, там вот, за кустиками, – фигура. Ну-ка, увеличь!

– Ага… Раз… два… четыре…

На карточке проявился крупный, угрюмого вида, мужик с небольшой бородкой.

– Знаешь его? – Следователь повернул голову.

– Хм… – присмотревшись, Теркин даже надел очки. – Похоже, Ванька Ломов! Мы в параллельных классах учились. Ну да, он. Кстати, неоднократно судимый. Кражи, грабеж…

– Т-а-ак…

* * *

На старом кордоне нынче было пусто. Юннаты и педагоги, а с ними и повариха Светка Кротова отправились в поход на Койву-реку. Студенты же каждый день устраивали вылазки по заброшенным деревням, являясь только к вечеру. Осталась одна Анна Сергеевна – для пригляду. Ну, и чуток задержался Мезенцев, да и он сегодня собирался уезжать.

– Ты до Лерничей-то пешком, Максим? – прощаясь, спросила начальница.

Так просто спросила, без всякой цели, просто, чтобы что-то сказать. От скуки. Модный свой шиньон она уже не носила – так и ходила, собрав волосы в пучок.

– Да подвезти обещали, – улыбнулся Максим. – До свиданья, Анна Сергеевна. Я вернусь еще. Как придут из похода…

– Доброго пути, Максим. До свиданья.

С эстонцами Макс простился в лесу, уже за гатью. Те вышли раньше, но стояли, дожидались.

– Удачи вам! – пожав всем руки, пожелал Мезенцев.

Лиина поправила волосы:

– И тебе удачи. Как у нас говорят, head teed – доброй дороги!

Проводив глазами исчезнувших за деревьями студентов, Максим уселся на поваленный ветром ствол. Взгляд его случайно упал на видневшийся невдалеке мотороллер – красивую бело-зеленую «Вятку».

Эх, Женечка, Женька… И как же с тобой быть? Кто бы знал! Вера еще… эх… Вот ведь жизнь на гражданке – сложная какая! А ведь еще только-только дембельнулся…