Фалько

И Пакито-Паук, соединив собственные догадки и то, что было ему доподлинно известно, рассказал, как он это видит. Генштаб каудильо никоим образом не мог возражать против идеи освободить Хосе Антонио, которая исходила от руководителей «Фаланги», однако не без оснований предполагал, что, оказавшись на свободе и в Саламанке, тот будет оспаривать полновластие генерала Франко. Двум петухам в одном курятнике не ужиться. Вот и решили для виду согласиться с «голубыми рубашками» и провести операцию, но так, чтобы она ни в коем случае не кончилась успешно.

– Ну, теперь уяснил?

Фалько кивнул. Уяснил. И мог теперь даже заполнить пустые клеточки. Адмирал – близкий друг Николаса Франко, родного брата каудильо и куратора всех спецслужб. Он-то и взял все на себя. Высокая политика и сложная красивая комбинация с немцами, с фалангистами, с чертом и дьяволом. А всю вину свалить на красных.

– А они-то в курсе дела?

– Красные?.. Не знаю. – Паук полюбовался своими отполированными ногтями. – Но если представлять себе, как это действует… Донос, засада на дороге, вождь «Фаланги» отправляется обратно в каталажку, а его приверженцы с пением партийного гимна превращаются в мучеников за святое дело… – Он поцеловал кончики пальцев, словно отведав изысканное кушанье. – Все чисто и гладко.

– Да их же больше двадцати человек, считая тех, кто уже здесь.

– Что делать, дружище… Государственные интересы.

– А я, значит, должен буду завести их в ловушку?

– Боюсь, что да.

– Два десятка жизней… Ты понимаешь, что говоришь?

Паук скривил губы:

– Генералы Франко каждый день жертвуют сотнями жизней. Ну и потом, у тебя репутация человека, которого чужие жизни мало беспокоят.

– А тебя?

Тот вместо ответа глумливо ухмыльнулся.

– Ах, вот почему меня освободили… – протянул Фалько. – Получили сведения и предпочли держать меня на воле… Твоя работа, да? Ты их навел на меня и ты же сделал так, чтоб отпустили.

– Вот еще. Что за бредни…

– Врешь ведь!

– Я сказал тебе, кто меня послал и зачем. На этом – точка.

Фалько наконец встал. Сжал кулаки. Накопившаяся ярость и горькое разочарование, память о ночи, которая могла стать в его жизни последней, и обида на то, как его использовали втемную, – все это требовало разрядки.

– Твоя работа, твоя, мразь поганая!

Паук не изменился в лице и даже не шевельнулся. Но откуда ни возьмись в правой руке у него вдруг появился складной нож. Паук не открывал его и не делал никаких угрожающих движений, просто взвешивал на ладони. И поглядывал на него с любопытством, словно недоумевая, как это он сюда попал.

– На меня не наезжай, – сказал он очень спокойно. – Вот вернешься в Саламанку – требуй отчета с кого хочешь. Я – это я, точно так же, как ты – это ты.

– Сволочи мы с тобой, вот и все, – Фалько впервые за все это время горько рассмеялся. – Делаем наше сволочное дело.

Пакито пожал плечами и спрятал нож в карман халата.

– Получил приказ – выполняй, а не сомневайся, – сказал он, рассматривая ногти. – Так что теперь это твое дело. Я свое сделал… И потом не понимаю, откуда такие терзания… Давно ль ты стал таким нежным? В первый раз, что ли? Что-то вроде этого мы проделывали и раньше.

– То-то что «вроде». Не такого масштаба.

Паук улыбнулся ему с некоторым цинизмом. Философски.

– Ты бы должен знать старую истину: «Что чесаться, что убивать – раз начав, никак не бросишь».

– Ладно, в задницу тебя… с поговорками твоими.

– Да я бы с удовольствием, но сегодня уж не успею, мой сладенький.

Фалько надел куртку и принялся рассовывать по карманам свои вещи. Прежде чем спрятать пистолет, по одному выщелкнул на покрывало все шесть патронов, потом вытащил пустую обойму, зарядил ее вновь, вставил на место, сдвинул флажок предохранителя.

– А-а, «браунинг-цареубийца»? – спросил Паук с профессиональным интересом.

– Да.

– Хорошая машинка.

Фалько застегнул молнию на куртке и огляделся. Все необходимое было у него с собой. Прочее можно было оставить в номере.

– Как будешь выбираться из Аликанте? – спросил он Паука.

Тот расплылся в улыбке, похожей на гримасу:

– У меня французский паспорт.

– Морем или сушей?

– В полдень в Оран отходит судно. Через три дня буду в Кадисе среди легионеров, мавров и смазливых итальяшек.

– А мне припасли что-нибудь или устраивайся как знаешь?

– На выбор – либо своими средствами добираться до наших, либо сегодня ночью сесть на германский корабль… Для правдоподобия он, высадив штурмовую группу, в назначенный час вернется забрать уцелевших. Чтоб комар носу не подточил. Сам знаешь, что за народ эти немцы – аккуратисты, каких свет не видывал. Однако, судя по всему, на обратном пути у них будет единственный пассажир.

– Так. Давай подробности.

Паук, оправляя халат, поднялся на ноги. Адмирала благодари, сказал он. По первоначальному плану генштаба Фалько ничего не должен был знать и разделил бы участь всего отряда. Однако шеф НИОС уперся и настоял на своем.

– Да и вообще, я здесь отчасти по твоей милости. Шеф не хочет, чтобы тебя хлопнули, как остальных… Можешь ничего не говорить. Я знаю – тебе нравится это сволочное занятие. Как и мне.