Факультет Чар. ЧарФак (СИ)

Парень, содрогаясь в бесшумных всхлипываниях, глубоко тяжело вздохнул и от облегчения немного ослабил свою хватку вокруг моей шеи. Я затрепыхалась, напрасно пытаясь вырваться, и это оказалась большой ошибкой. Теперь холодная рукоять ножа была приставлена к моей груди прямо в районе сердца.

— Отпусти меня! Дани… ты совершаешь ужасную ошибку! — хрипела я голосом Косты. — Долго объяснять, просто верь мне! Сжалься!

— Жалость — это самый худший природный атавизм! — горько прошептал Даниэль только что услышанную, но уже хорошо заученную фразу.

— Ты просто не понимаешь, что… — хрипела я низким голосом парня.

Что? И действительно, что я сейчас могла сказать избитому юноше, полному горечи и отчаяния? «Что я — не Константин, а целенаправленно перевоплотившаяся в него Антонина, та самая, что вот уже второй месяц пьет у него кофе на халяву!».

— Я видел, как ты, подонок, насильно посадил мою Дженни на свои костлявые колени! Как она отбивалась от твоих поганых рук, как кричала у всех на виду и просила помощи! — шептал Даниэль сквозь крепко стиснутые зубы, содрогаясь от внутренней боли, и, казалось, совершенно не замечая, как сочится кровь из его разбитой губы и виска. — Подонок! Я запомнил, где были твои поганые руки и как ты дергал Дженни за косу! И как ты ударил Антонину за то, что она попыталась заступиться за мою девушку!

При звуке собственного имени я невольно дернулась и пробормотала в духе Косты.

— Эм… она сама напросилась!

— Заткнись, мразь! — прошипел Даниэль, крепче прежнего прижимая черную рукоять ножа к моей груди. — Ты и ногтя ее не стоишь, ясно? Что ты сделал с Антониной? Куда она пропала? Тварь ты тупая! Ты хоть понимаешь, что сломал ей жизнь? Что из-за тебя ее выгнали из универа? Да девчонке больше некуда идти! Вот ты скотина!

Я, конечно же, была более чем согласна с каждым его словом, и потому усиленно закивала каштановой головой Косты, пробормотав:

— Еще какая скотина! Просто козел!

— Издеваешься, да? Думаешь, что тебе все можно, да? Богатенький папочка откупится и все снова сойдет тебе с поганых рук? — хрипел Даниэль, его срывающийся, полный боли и яда голос, быстро переходил на отчаянный крик. — Такие, как ты, не должны размножаться! Такие, как ты, не должны существовать! И мне плевать, что мне за это будет, но это тебе за Тони!

С последними словами раздался легкий щелчок, и острое лезвие дорогого швейцарского ножа, так много лет резко и с силой выезжавшее из рукояти, пронзая все на своем пути, направилось прямо к моему дико колотящемуся сердцу…

… и, прорезав в дорогом пиджаке узкую прореху, со звоном столкнулось с чем-то металлическим. Один раз, второй, третий…

Четвертого раза я не стала дожидаться, а с силой отпихнула удивленного Даниэля от себя, машинально засовывая руку в потайной нагрудный карман и доставая оттуда крупные золотые монеты, ярко переливающиеся в свете луны и костра. Я была готова их расцеловать прямо перед шокированным Даниэлем за то, что они только что несколько раз спасли мою жизнь.

— Это что?! — шепотом спросил он, одной рукой вытирая со лба холодный пот и горячую кровь, а в другой крепко сжимая рукоять несработавшего ножа.

— Золото! — спокойно ответила я, словно нашла в зимней куртке забытую мелочь, и бросила несколько, кажется, четыре огромных лепреконовских монеты, парню. — Забирай! Они твои!

— Но… как это?! Вот так вот… просто? — изумленно переспросил Дани, машинально ловя монеты на лету — он так привык получать сдачу или чаевые в своей кофейне. Правда, если раньше это была мелочь, то сейчас в его мозолистых, перепачканных кровью руках поблескивало целое состояние. Темно-серые, все еще блестящие от слез глаза от удивления расширились до размера лепреконовских монет. Он попытался навскидку определить вес драгоценного металла. — Тут же грамм триста, не меньше…

— Да, блин! Просто забери их себе и все! — тяжело вздохнула я. Действительно, мне сейчас не было жалко ни грамма золота, и про себя я даже была рада, что смогу хоть чем-то помочь несчастному бедолаге. — Считай, что это — скромная компенсация за поведение моего отмороженного дружка!

Легко достались — легко проститься! Пока в моем потайном кармане есть осколок волшебного зеркала, я могу себе позволить швыряться «накопированными» золотыми монетами направо, налево и даже вверх.

— Какой пароль на входе? Мне нужно попасть на вечеринку, — быстро спросил Даниэль, моментально забыв про монеты — все золото мира не могло заставить его вычеркнуть из сердца бездонные глаза и русую косу его Дженни.

— Понятия не имею, — я пожала плечами, не обращая внимания на раскрытый от изумления рот Дани. Он явно не ожидал такого ответа от хозяина вечеринки. Но я лишь деловито отряхнула с пиджака пыль и поправила ворот своей светлой рубашки. — Если мои отмороженные дружки устраивают драки без моего ведома, то почему бы им не устраивать и вечеринки без меня? Просто отдай монету на входе и скажи, что ты пришел надрать тощую задницу Константину Блэкстоуну!

— Чего-чего сказать?!