Фактор Николь

Пытка жизнью. Сильный, но несчастливый. Здоровый, но не радостный. Успешный но скучающий. Между тем они почему-то не кричат: «Отпусти!» Терпят. Только из-за этих молчаливо-терпеливых я пошла у Алекса на поводу.

Но Шуша не унимался. Он просил не держать его. Я хотела отрубить ему голову, но в наших магазинах не продаются гильотины. Шушу усыпили.

Как объяснить? Я уснула вместе с ним? Нет, я слишком живая, чтобы так поступить с собой. Я испугалась, что когда-нибудь Алекс станет так спасать меня? Да, но так просто я не дамся. Я выкушу себя из любой «зашивки». Я запаниковала? Я плакала? Я впала в депрессию? Нет.

Я хотела, чтобы он мне снился. Кролик Шуша. Чтобы каждую ночь, которая ничем не хуже, чем день, он был в моей жизни. Я могла бы его кормить, рассказывать анекдоты и рисовать его на тканях. Например, на простынях. Потому что шторы меня уже не интересуют.

В общем, я, как всегда, хотела немного. Но он не приходил. Ни ко мне в сон, ни в приют бродячих кроликов. Его не было. Нигде-нигде его не было.

Зато появился ты.

Мы с тобой одинаково тревожим космос. Мы – везучие и счастливые люди. Ты хочешь много говна и получаешь меня, похудевшую, конечно, но не истаявшую, как некоторые фотомодели.

Я хочу кролика Шушу, а получаю тебя – в чистом виде, без проверки на кроличьи способности.

У нас все впереди. И твоя куча может вырасти килограммов до ста (мой личный рекорд – сто один, не стану писать тебе, сколько это в фунтах), а мой кролик – быть записанным на простынях в масле или в акварели.

Николь пишет Го

Я забыла тебе сказать, что я всегда была счастливой. Этому нельзя научиться, наверное. Я, например, ни разу не видела онаниста, поэтому мои представления о мужчинах, несмотря ни на что, самые лучшие и самые прекрасные. А все девочки, которым случалось это видеть, мужчин жалеют. И это понятно. И в дождь, и в зной – стоит, продувается на ветрах, ради чего?

Еще меня сразу приняли в музыкальную и художественную школу. В школьном спектакле «Медея» (наш литератор был повернут на античности) я играла коринфскую принцессу. Ты не представляешь себе, как мне все завидовали. Особенно в сцене сгорания. Я очень красиво горю. Но хороша и в мороженом виде. Снегурочку я вообще играла раз сто. И не потому, что мне сто лет, а потому что у нас были подшефные – детские сады и производственное предприятие «Олимп», производившее трусы и колготки.

Мне не было больно в родах. Только интересно. Я бы хотела рожать с зеркалом, чтобы видеть процесс. Не каждый же день такое кино.

У меня всегда все получается. Здесь, в Сиэтле, я появилась слишком поздно, но меня все равно лихорадит. Если не золотом, то чем?

Я живу в ощущении и предчувствии счастья. Я такая дууууууура, что могу присоединить к себе шаттл и отпугнуть от планеты Земля всех инопланетян.

Я – слабая. Надо мной надо трудиться, тогда счастья станет еще больше.

Все вышеизложенное – бессвязно. Перед прочтением – сжечь.

Го пишет Николь

«Надо развивать память. Надо тренировать память. В памяти – ваше оружие по завоеванию мира», – это психолог. У нас работает специальный психолог, который объясняет нашим родителям, почему мы такие придурки. Он считает, что мы – индиго.

Индиго – это не манго. И не маракуйя. Это марка Творца-производителя, пославшего нас в мир с осознаваемой миссией (фраза из конспекта; закручена тем же психологом).

Короче, фишка в том, что я должен знать, зачем родился, и тупо куда-то идти с флагами.

При чем тут память?

Откуда я знаю, при чем тут память? Я думаю, что так психолог приманивает нас читать книжки и учить стихи. А мы читаем чужие ЖЖ и учим чужие языки.

Мне хватало памяти компьютера, родителей и энциклопедий со словарями. Дни рождения я записывал в телефон. Что еще?

Ничего.

Ничего.

Ничего.

Мы пишем тестовые контрольные работы по специальной методике. Правила такие: берешь в руки ручку (лучше – в правую), кладешь листок с заданиями прямо перед собой, рукой с ручкой делаешь три круга над листочком по часовой стрелке, потом – против. Если кругов для полной отключки сознания не хватает, можно два-три раза повторить. Следующий шаг – надо крепко зажмуриться, при этом ручка с рукой должна находиться в воздухе, прямо над листком. Не открывая глаз (это трудно, но можно потренироваться дома) надо резко опустить ручку на листок и возле места слепого попадания поставить птичку (некоторые ставят плюсик; птичка или плюсик – в методике не принципиально).

Это – всё.

Больше ничего делать не надо. Тест пройден.

Видишь? Я делаю круги. Я пытаюсь зажмуриться. Жмурюсь!!!

Всё. Мне теперь обязательно нужна память. Сейчас она похожа на пролитый бензин. Слишком не растекается, но все время переливается радугами. В каждом цвете – ты.

Ты, похожая на полосатый надувной матрас. Ты, разбегающаяся волнами разных звуков. Ты, плоско смеющаяся из желтого и фиолетового. Ты, обижающаяся за слово «плоско».

Я боюсь, что память зависнет только одной картинкой. Боюсь, потому что не выбрал, какую именно я хочу видеть всегда.

Причем я-то готов видеть любую. Но вдруг ты плохо на ней получишься? И расстроишься?