Факши и шкаф (СИ)

   Мальчуган для верности огляделся по сторонам, но ничего нового не увидел, разве что в урнах прибавилось мусора, да киоск с мороженым был закрыт, видно продавец убежал домой, испугавшись осадков. Дождь слабел, оставаясь робкими тёплыми каплями в холодных лужах. Земля начала остывать, но мне думать об этом не хотелось: как-никак летом мороз не выгонит из любимого перехода.

   Подорожник же сегодня, похоже, вообще не думал о плохом.

   -Я вспомнил! - сообщил он мне радостную новость, - Проснулся вдруг и вспомнил, что мне сегодня девять лет исполнилось. А это значит, у меня день рождения, Факши! Готовь мои подарки!

   -Но что же я тебе подарю, Подорожник? - смутилась я, - Я же не знала, что у тебя сегодня такое событие...

   -Обещай мне одну вещь, - бойко произнёс мальчуган, будто уже знал, что бы я могла ему подарить.

   -И какую же? - удивилась я.

   -Ответить "да" на один вопрос, - Подорожник вдруг смутился и покраснел, словно перегрелся на солнце, которое так и не проснулось сегодня.

   -И какой же? - мне уже и самой стало интересно, о чём это Подорожник может меня спросить, - Говори смелее.

   -Ты выйдешь за меня замуж, когда я вырасту?

   -Что? - не поняла я, ещё надеясь, что Подорожник хотел спросить что-то другое, но почему-то сбился, - Ты именно это хотел спросить?

   -Да, - потупясь, проговорил мальчуган, - только не начинай мне твердить, что я маленький. Мне уже девять, а скоро я ещё подрасту, ты веришь?

   -Конечно, верю, - успокоила его я, - но зачем же замуж? Мы вроде бы и так с тобой прекрасно ладим друг с другом.

   -А я тебе буду самые лучшие картофельные очистки находить! - обрадованно прокричал Подорожник, пытаясь уговорить меня, - Ты же знаешь, что я умею.

   -Мне скоро семнадцать, Подорожник, - безнадёжно сказала я. Безнадёжно для Подорожника. Честно говоря, я не знала точную дату своего рождения, но в том, что мне будет семнадцать, была уверена.

   -Ну и что? - не желал сдаваться мальчуган, - Ну и что?...

   -Ничего особенного, - ответил я на немой вопрос Стендаля, - редакция цела, не сгорела, не обвалилась, не взорвалась. Всё в порядке.

   Кроме того, что мир скоро сдохнет.

   -Ты уже подумал, о чём будешь писать? - безразличным тоном проговорил шеф. В понедельник статья должна лежать на моём столе.

   И погрузился в свои бумаги, показывая всем своим видом, что больше со мной дел иметь не желает. Я подхватил свою сумку, кивнул Вечеру и поспешил на пару.

   Нужно было опередить запаздывающий звонок.

   Полка вторая. Когда кончился дождь,

   наступила тишина. Цвета старых обоев с незабудками по краям. Тишина длиной в сорок секунд. Сорок секунд до звонка, обжигающе громкого, всегда дающего надежду. Долгий - означает, что кончилась пара, короткий, что лишь половинка.

   Когда кончился дождь, я полез в сумку за ручкой, чтобы написать её имя на подоконнике, пока никто не видит. Но никакой ручки я не нашёл, а лишь понял, что мне придётся снова тащиться в редакцию. Всё-таки память не губка: что-то впитала, а что-то и утекло.

   Редакционный фотоаппарат, который наделал мне утром проблем, по-прежнему лежал в моей сумке.

   Полка третья. Девушка, которую я люблю.

   На сей раз меня вообще никто не заметил в редакции, словно я был не я, а лишь лёгкий ветерок, на который можно и не обращать внимания. Стендаля не было, наверное, отправился в столовую, а Вечер по-прежнему находился в Ираке, надеясь спасти неизвестную девушку, которая так боится американцев. Поняв, что делать мне в редакции нечего, я положил фотоаппарат на стол и молча вышел. Не нужно шуметь,

   завтра они снова введут войска в Ирак. Я не могу избавиться от этой мысли, она слилась со мной, и стала частью меня. Я боюсь взрывов, но я должен её спасти, пусть даже ценой собственной жизни. Пусть меня расстреляют холодным октябрьским утром, впрочем, в Ираке наверняка будет теплее, чем здесь. Да, мой друг, тебя расстреляют...

   и тебе воздастся за это.

   В коридоре я наткнулся на Расчешиську. Это было чудо номер один нашей группы. Казалось, он никогда не брал в руки расчёску, а если и брал так только затем, чтобы чесать ею под мышками. Длинные светло-русые волосы Расчешиськи не знали никакого порядка, словно вздорные сорняки на опытном огороде. Парень стоял у стены и упорно ковырял её пальцами, словно хотел дыру в безвоздушное пространство провертеть.

   -Привет, - кивнул я ему, - Лена Луговая пришла в универ?

   -Да, брат, - отозвался Расчешиська, - вот только ты ушёл, и она пришла.

   -Правда? - разозлился я, как будто Расчешиська был тут в чём-то виноват, - Какая жалость! Но почему ты так быстро её заметил? Смотри, парень, это моя девушка, я за неё и в стену вогнать могу.

   -И не жалко? - продолжая колупать стену, проговорил Расчешиська.

   -Жалко? - расхохотался я, - Кого? Тебя? Не смеши.

   -Стену, - ответил Расчешиська, продолжая заниматься своим делом. Завтра они снова введут войска в Ирак, а мы так и будем заниматься своими делами, будто это нас не касается.

   -А зачем ты казённые стены портишь? - не отставал я, - Смотри, а то здание рухнет, и все мы сдохнем, понятно тебе?