И сунула ей в рожу пустой флакончик из-под французских духов. И разгрызенный тюбик губной помады… Медуза, конечно, понимала, что проштрафилась, но решила до конца играть в несознанку.
– А в чем дело, гражданин начальник?! – нахально запричитала Медуза. – Где отпечатки пальцев?!
– Как щас тресну башкой о стенку! – сказала Геката. – Будет отпечаток!
Медуза тактично промолчала. Потому что синяк под глазом напоминал ей о предыдущей размолвке.
– За каким чертом ты это делаешь?! – напирала Геката.
– Из вредности и алкоголизма, – призналась Медуза. – А бить инвалидов Троянской войны – стыдно.
– А жрать парфюмерные принадлежности?! – угрожающе спросила Геката, перебросила Медузу из левой руки в правую и приготовилась к толканию ядра.
– Я сумасшедшая! – на всякий случай предупредила Медуза.
– Сейчас поправишься! – сказала Геката и толкнула снаряд метров на пятнадцать…
Раздался звук битого стекла.
– Дьявол! – выругалась Геката. – Прямо в фару!
В сопровождении собак она направилась к месту падения «метеорита», чтобы оценить степень нанесенного ущерба…
– Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать… – считала шаги Геката ради спортивного интереса.
Медуза лежала рядом с невесть откуда взявшимся здесь мотоциклом, растрепанная, и туманно улыбалась…
– Галогенка? – поинтересовалась Медуза, имея в виду кокнутую фару. – Надо было парковаться на стоянке для служебных машин, а не лезть в Эрмитаж со своим самоваром…
– Пятнадцать, шестнадцать! – закончила считать Геката. – Новый олимпийский рекорд. А в следующий раз буду душить полиэтиленовым пакетом.
– Тоже мне – Аль Капоне! – усмехнулась Медуза, но от дальнейшей дискуссии воздержалась.
Геката вытащила мотоцикл на середину зала и принялась над ним колдовать… «Фары есть?.. Фар – нету! Фары есть?.. Фар – нету! Фары есть?.. Фар – нету!» Минут через десять подобной парапсихологии, телекинеза и сильных выражений из обихода авторемонтных мастерских Гекате все-таки удалось заменить фару на своем мотоцикле.
– Проще было бы летать на помеле, – съязвила Медуза. – Но мы же девушки современные… «Пупой» красимся…
Геката не стала спорить, поскольку «пупой» Медуза называла всю косметику, а не товар определенной фирмы.
– Domus propria, domus optima! – сказала Геката. – Что в переводе с латыни означает… Слушать дуру – себе дороже!
Из шеренги античных бюстов Геката выбрала третий с краю и принялась кантовать его к мотоциклу.
– Когда-то я значилась в первых красавицах, – продолжала трепаться Медуза, глядя в потолок. – И вот как все обернулось… Ни ума, ни тела…
Геката поднатужилась и водрузила античный бюст на багажник, после чего стала крепить его веревками.
– А главное, мыслей добропорядочных нету, – не унималась Медуза. – О чем мечтает романтически настроенная женщина? Выйти замуж, родить ребенка и вышивать крестиком. А мне мерещится сцена на балконе… Когда Ромео ползет к Джульетте, забирается по стене на третий этаж, цепляется за балюстраду, а ты ему – по пальцам, по пальцам, по пальцам!
Геката закончила возиться с веревками и, придерживая мотоцикл, чтобы тот не завалился набок, сказала собакам:
– Несите сюда эту романтически настроенную кочерыжку… Пора ехать…
Как следовало из милицейского протокола, в ноль часов тридцать восемь минут по санкт-петербургскому времени на территории объекта «Государственный Эрмитаж» произошло следующее… По коридору со стороны отдела античной культуры на пост военизированной охраны выехал мотоциклист, который при беглом осмотре оказался дамой в странной шляпке. Словесного портрета шляпки никто из сотрудников охраны составить не смог… Перебивая друг друга, сотрудники описывали сей головной убор следующим образом: «Пипетка!», «Ливретка!» и «Планшетка!». Внешность дамы на всех свидетелей произвела такое же тройственное впечатление: блондинка, брюнетка и рыженькая. Нос: греческий, римский, вздернутый. Глаза: карие, голубые, миндалевидные… И так далее, и тому подобное, et cetera… Мужчины-свидетели не сомневались, что дама на мотоцикле была без юбки. А единственная женщина-эксперт утверждала, что в юбке, но раку по сраку и воробью по колено…