Фаянсовый череп

Юрий заметил, что в раковину все еще хлещет ледяная вода, и закрутил кран. “Глупости, – подумал он. – Во-первых, это уже было. Было, прогремело на всю страну и потухло. Но именно потому прогремело и именно потому потухло, что не удалось. А задумано было с размахом! Сначала статья, потом похищение, а потом в придорожной канаве находят труп с пулей в голове и со связанными за спиной руками, и всей общественности становится ясно, кто и зачем это сделал. Сомнения, которые придут в голову самым умным и подозрительным представителям этой самой общественности, не смогут перевесить груза тщательно подготовленных улик. Сомнительно, конечно, чтобы в результате такой провокации кого-то из сидящих в правительстве Москвы чиновников отдали под суд, но скандал все равно получится грандиозный. И между прочим, очень полезный для рейтинга “Московского полдня” и личного благосостояния Мирона. Хотя это так, мелкий побочный эффект… Не хотелось бы думать, что все это затеял Мирон с целью поднятия рейтинга."

«Стоп, – сказал себе Филатов. – Стоп-стоп-стоп! Не гони, приятель, не беги впереди паровоза. Теоретик из тебя сам знаешь какой. Особенно когда время поджимает. Нафантазировать разных ужасов может любой дурак, а вот как, интересно, ты будешь выглядеть, когда вынесешь свои фантазии на суд общественности? Дураком ты будешь выглядеть скорее всего. Истеричным дураком, насмотревшимся телевизора и принявшим все, о чем там лопочут, за чистую монету. Общественность будет по полу кататься, задыхаясь от смеха…»

"Хорошо, – сказал он себе. – Бог с ней, с общественностью, забудем о ней. Можно также на время забыть о моих теориях. В конце концов, наилучшим доказательством моей правоты послужил бы труп Светлова, а мне что-то совсем не хочется, чтобы моя правота была доказана подобным образом. Я ведь действительно не теоретик, а грубый практик. Ну-с, а что я могу сделать в данной ситуации именно как практик?

Например, поехать к Мирону, поломать немного мебели, набить ему морду и попытаться убедить его в том, что он поступает непорядочно. Так ведь он и сам об этом прекрасно знает, и вряд ли мои аргументы перевесят ту сумму, которую Мирону заплатили за всю эту историю.., если, конечно, я прав и какая-то история была. И потом, Мирон – бывший боксер-тяжеловес, а у меня – чертово порезанное плечо. Так что еще неизвестно, кто кому набьет морду. Нет, это не выход. Ну а если по-другому? Мирону нужно что? Мирону нужно, чтобы никто не знал, где Светлов, а тот, кто знает – в данном случае это я, – помалкивал в тряпочку. А Светлову на озере скучно, и дрова колоть нечем. Рубить, колоть и резать… А вилки и ложки – слабоватое оружие против тех, кто придет в домик на озере, чтобы довести дело до конца. Вот так-то. А теперь предположим, что Светлов оттуда тихо исчезает и поселяется.., где? Да хотя бы прямо вот тут, в этой самой квартире, на диванчике. Что от этого меняется? Да ничего! Никто по-прежнему не знает, куда он подевался, я по-прежнему изображаю из себя глухонемого, и не надо никуда бежать, ломать мебель, бить морды и выставлять себя на посмешище. А если кому-то и вправду интересно выпустить из Димочки кишки, то узнать, где он прячется, можно будет только через меня. И уж тогда-то я точно что-нибудь сломаю!"

«Ну и как тебе это? – мысленно обратился он к своему отражению в зеркале. – Довольно изящно. Только надо пошевеливать задницей, пока кто-нибудь меня не обскакал.»

Выйдя из ванной, он ненадолго остановился возле телефонного аппарата, думая, не позвонить ли для начала Мирону, но потом махнул рукой. “В самом деле, – подумал он, – что я ему скажу? И главное, что он мне ответит? Он в любом случае скажет, что я свихнулся. Если он ничего не знает (что маловероятно), то он решит, что у меня не все дома. А если он действительно в этом замешан, то обозвать меня идиотом и поднять на смех ему сам Бог велел. Так что нечего ему звонить, нечего."

Один из двух существовавших в природе ключей от редакционной “каравеллы” висел у Юрия на том же кольце, что и ключи от квартиры. Машина, если на ней никто не колесил по Москве, должна была стоять на стоянке в трех кварталах от редакции. “Бедный драндулет, – подумал Юрий, натягивая кроссовки. – Ночью на той дороге ему достанется даже сильнее, чем днем. Ничего. Машина – не человек, ее починить легко. А счет – Мирону, пусть платит. Похоже, скоро ему за многое придется платить."

Глава 14

Сказать, что, готовясь покинуть Москву, Вадим Севрук был совершенно спокоен, значило бы покривить душой. В подобной ситуации спокойным мог оставаться разве что покойник или клинический дебил, – дебил в самом прямом, медицинском смысле слова. Вадим Севрук дебилом не был. Не был он и покойником, по крайней мере пока, и собирался сделать все, чтобы такое положение вещей сохранилось как можно дольше.