Фагоцит (СИ)

- К «никакой», - ответил я, а сам подумал - и стоило составлять глубоко продуманные планы по удержанию своих способностей в тайне, чтобы уже сейчас от них ничего не осталось!

- Жалко, - вздохнул Косыгин. - Я надеялся на большее.

- Ну так не теряйте надежду, еще рано. У меня в принципе есть возможность сделать «десятым» каждого, но она... хм... несколько своеобразная.

После чего я кратко пояснил, в чем именно эта возможность заключается.

Недостатком сообразительности Косыгин не страдал совершенно, поэтому он, естественно, сразу вспомнил инцидент с Шелепиным.

- Да, - подтвердил я, - так оно все и было. Правда, воздействие Антонова получилось непроизвольным, на волне эмоционального всплеска, и он тогда совершено не контролировал его силу. А если все будет происходить по заранее обдуманному плану, то, скорее всего, сможет как-то контролировать.

- Кажется, понимаю, - вздохнул Косыгин. - Вы не уверены, что у него все же получится дозировать усилия. Проверить это можно?

- Я к тому и веду речь.

- Значит, вам нужен безнадежный больной, который понимает свое положение и согласится на лечение с тремя примерно равновероятными исходами. Быстрая смерть, полное или почти полное отсутствие результата, выздоровление. Так?

- Почти. Этот человек должен быть сравнительно здоровым.

- То есть как - безнадежно больным, но при этом здоровым? Боюсь, что поиск может сильно затянуться.

- Я имею в виду, что у него еще должны оставаться какие-то силы. Чтобы он не стоял уже полутора ногами в могиле, куда его легко сможет отправить любое внешнее воздействие, не только мое.

- Та-а-к... а давайте попробуем.

Косыгин снял трубку одного из телефонов и коротко бросил:

- Евгений? Зайдите ко мне в кабинет.

Главный косыгинский охранник появился примерно через минуту.

- Как дела у отца вашего подчиненного, Валерия? - спросил его Алексей Николаевич

Карасев косо посмотрел на меня.

- Молодой человек присутствует при разговоре именно потому, что, возможно, сумеет как-то помочь.

- Злокачественная опухоль головного мозга, - хмуро сказал Карасев. - Неоперабельная. Он сам военный врач, поэтому от операции, шансы на успех которой практически отсутствуют, отказался. От госпитализации тоже. Сейчас он дома, приводит в порядок дела. Врачи дают ему от двух до трех месяцев.

Ох, блин, подумал я. Рак мозга - самая мерзкая болезнь, которую мне доводилось лечить. Это настолько тяжело, что тут как бы самому не сдохнуть. И, главное, случаев успешного лечения ни у меня, ни у Антонова еще не было. Его пациент прожил лишний месяц, а наш с Ефремовым - примерно полгода. И все. Тут всегда требовалось несколько сеансов, причем быстро следующих один за другим, но как раз это не получалось из-за исчезновения паранормальных способностей после каждого. Хотя сейчас я, то есть Скворцов, восстанавливаюсь уже довольно быстро... в общем, надо попробовать.

- У меня один вопрос. Что будет со мной, если пациент в результате попытки лечения все-таки скончается? Сразу или почти сразу.

- Если больной согласится, то ничего.

Косыгин пристально посмотрел на охранника.

- Евгений, так?

- Это должен подтвердить и Валерий, но, наверное, именно так.

- Он сейчас здесь? Позовите его.

Отец Валерия, Марк Анатольевич Моршанцев согласился на мой вариант лечения сразу, не раздумывая. Только уточнил:

- Значит, то, о чем писал Ефремов, не чистая фантазия? В принципе возможно, вполне возможно, я сам слышал о подобных случаях. Хотя и не очень верил. А вы его ученик?

- Скорее коллега. Сейчас мы оба учимся друг у друга.

- Надо же. И, вы уж простите мое профессиональное любопытство, но можно еще один вопрос?

- Задавайте.

- С чем связана опасность применения вашего метода?

То, что меня об этом спросят я предвидел заранее, тут не надо быть Нострадамусом. И заготовил практически правдивый, но все же не совсем истинный ответ.

- С тем, что у человеческого организма есть какая-то внутренняя блокировка, препятствующая применению подобных методов. Какая именно и каково ее исходное эволюционное предназначение, сейчас пытается разобраться Ефремов. Ну, а я, не вдаваясь в теории, научился ее сильно ослаблять. Однако организм на это реагирует несколько болезненно.

Кстати, вот это была не только чистая правда, но и бесспорная истина. Попробуйте-ка отреагировать не болезненно, когда вас начнут убивать!

Ну, а в общем дела обстояли так. Моршанцев был «никаким» для меня и «девятым» для Антонова. То есть шансы вылечить его без применения особых методов полностью отсутствовали. Для того, чтобы они появились хоть в самом урезанном виде, пациент обязательно должен быть «десятым».

- От меня что-нибудь требуется? - спросил Моршанцев.

- Прилягте на кушетку и положите руки вдоль тела.

Я пододвинул стул, сел на него, прикрыл глаза и быстро передал Антонову бразды правления.